Григория уже отправили в больницу, как и еще нескольких игроков, получивших меткие помехи от игроков-борцов, роль которых в игре была весьма скромна, но очень важна: они запускали сгустки магии, убирая с поля сильных игроков и мешая им.
А Егор поднял кверху ладонь с зажатой в ней трепещущей искринкой. «Будто живая!». Ледяная сторона взорвалась улюлюканьем и аплодисментами, и момент триумфа полностью смыл весь неприятный осадок от истории с Григорием. Егор убедил себя, что не мог успеть. Никак не мог.
Когда он с торжествующим и ликующим видом повернулся к гостевой трибуне, то не увидел там никого из своих родных. Пусто. Скользнув угасающим взглядом по незнакомым лицам, Егор вдруг увидел Адриана, который улыбался. Искренне улыбался ему, и в глазах его читался невероятный восторг. Но через минуту он сменился привычным равнодушием, и Адриан повернулся к отцу, продолжая какой-то начатый разговор. А Егору захотелось кувыркнуться на крыльях или просто закричать в солнечное небо что-нибудь невероятно глупое. Просто так. Команда ледяных окружила своего героя, утащила за собой в раздевалки, где он сполна насладился новым титулом победителя.
Но через десять минут, вырвавшись из духоты, переодевшись быстро и кое-как, Егор уже стоял у больничного крыла. Сергей Кирин курил у входа и сразу же обнял подбежавшего Егора за плечи. Уткнувшись носом в отцовскую форму, так привычно пахнущую тяжелым запахом табака, пряностями и еще чем-то неуловимо горьковатым, Егор понял, что больше не может сдерживаться и разревелся, как маленький.
— Все хорошо, Егорка, все нормально, Гришку уже завтра выпишут. Все хорошо.
Егор остервенело помотал головой. Да, Гришка. Конечно. Он волновался за него, но все-таки больше его волновали отношения с отцом.
— Прости меня, пап, — пробормотал он невнятно, чуть закашлявшись от сладковатого дыма отцовской сигареты.
Кирин-старший вздохнул и прошептал в затылок сына:
— Поздравляю с первой победой.
Захотелось кричать. Ну, или, может, петь. А может, и то, и другое сразу. Егор улыбнулся и прижался к отцовскому плечу щекой, почувствовав, что форма уже совсем промокла от его слез.
— А планку ты сегодня вернешь, — буднично сказал Защитник и испепелил недокуренную сигарету на месте, даже не шевельнув пальцами. Что и говорить, Сергей Кирин — сильнейший огненный маг из ныне живущих. Вот только он еще и отец. Просто отец. И очень любит обоих сыновей, и чувствует, как глупая межстихийная война, что столетиями длится в Атруме, коснулась и его детей, и теперь между ними пропасть, которая становится глубже день ото дня. И что делать с этим, герой войны даже не представляет.
— Нет, – Егор вдруг отстранился и подарил отцу острый взгляд зареванных, пронзительно синих глаз.
— Что значит – нет? – опешил Протектор.
— Это подарок, отец. Не принуждай меня. Не надо, — плечи Егора поникли, и он, неловко высвободившись из отцовских рук, побрел в сторону замка.
— Егор! – окликнул отец.
— Что? – обернулся тот с некоторой опаской, все-таки перечить самому Сергею Кирину – это вам не господина Соколовского на слове поймать.
— А планка хороша! – Сергей подмигнул сыну, улыбнувшись той самой улыбкой, которую Егор мог ждать порой весь вечер, украдкой поглядывая на отца, работающего за своим столом.
— Я знаю, пап! – крикнул Егор и побежал, просто быстро побежал, потому что не хотел больше никого видеть. Даже маму не хотел. Она слишком будет переживать за Гришку, и на победу Егора у нее сил не хватит.
Ворвавшись в замок, он понял, что пока посещал больницу, все давно ушли на праздничный ужин, посвященный первой игре сезона и победе ледяных. Егор замедлил шаг. По его мнению, появиться в столовой стоило с достоинством, а никак не второпях, чего на самом деле очень хотелось.
Вдруг сбивчивый шепот из-за угла заставил его замереть на месте. Он узнал эти голоса. Еще бы. Они ему, наверное, снились уже. Ведь это касалось его тайны. Его самой настоящей Тайны. Лихорадочно прикидывая, за чем бы укрыться, и проклиная себя за нерасторопность – давно уже надо было шапку у Григория забрать – Егор, недолго думая, шагнул в пустой класс, чтобы за неплотно прикрытой дверью слышать разговор идущих мимо. И даже увидеть. Искатели высших витков. Стоят как раз перед ним. Точнее, одного он видит, второго – нет. И стоило ему увидеть того, что стоит к двери лицом, он потерял дар речи. Да это же Никита! Его двоюродный брат.
— Если бы ты, идиот, не потерял карту, все бы уже было закончено.