Выбрать главу

Из черной трубы парохода ударил в небо столб пара и раздался призывный гудок, который по традиции ознаменовал начало нового Пути для всех его искателей. Пароход причалил медленно и величественно, позволяя детям в полной мере ощутить приближение чего-то значимого, того, что навсегда изменит их жизни. Еще никогда они не ощущали себя столь сплоченными, принадлежащими своему миру, неведомому людям. 
Егор замер, поглощенный развернувшимся зрелищем. Он никогда еще не видел «Бесстрашного» вблизи, только издалека наблюдал, как пароход курсировал вокруг Стихийного Острова, и теперь чистый детский восторг проник в его душу, заставил почувствовать себя невообразимо счастливым. 
Конечно, многие младшие братья и сестры ходят провожать старших в Атрум вместе с родителями. Но Егор не ездил провожать Гришку. Он был уверен, что хочет увидеть пароход вблизи только когда он прибудет именно за ним – и никак иначе. 
Каюты, в которых искателям предстояло проделать путь до Атрума, были обставлены по минимуму и не представляли собой ничего примечательного: грубо сколоченные доски, ничем не застеленные скамейки. Атрум – не место для роскоши. Искатели должны понимать, что поиск Пути займет годы, а потому стоит сразу усвоить одно простое правило: если ты желаешь роскоши, то иди другой дорогой, стихия таких не любит.
Прибытие парохода заставило Егора взглянуть на свой отъезд по-другому: теперь он ясно понимал, что сейчас внутри него есть место не только для грусти, и впереди его ждут необыкновенные вещи.

Пароход еще раз протрубил отплытие, на этот раз три раза, и, мягко развернувшись, медленно поплыл к дальнему и мрачному форту, который и был Атрумом, Замком Трех Стихий. 
Стоя на палубе вместе с другими искателями, Егор провожал грустным взглядом фигуру отца, которая становилась все меньше. Нет, по маме он тоже будет скучать. Но не так. Папа — это пример, его одобрение — стимул быть лучше, и не только потому что он герой, знаменитый Сергей Кирин, а просто потому, что он позволяет Егору видеть в нем не только главу российской магической протектуры, но и просто человека с удивительно приятным смехом и жутко интересными историями. 
Дядя Семен на истории падок больше, конечно, но Егору нравилось, как рассказывает отец. Тихим голосом, который вовсе не походил на тот громкий рык, что издавал бравый защитник, переживая вспышки гнева. Он рассказывал о военном времени так, будто в этом не было ничего особенного. Будто то, что он сделал для магов и людей, было его обязанностью, наподобие тех, что он делал каждый день – выносил мусор, чистил обувь или ухаживал за их карликовым пегасом - Летунчиком. 
Сергей Кирин твердо был уверен, что его дети должны знать правду. Не приукрашенную неведомыми подвигами, как в историях Семена, не сухую и ломкую, как мертвое дерево, какими они получались у Катерины. Он хотел, чтобы его дети знали и оценивали объективно, поэтому разговаривал с ними на равных, и это Егор невероятно ценил. Отец отличался от других взрослых, а значит, выделялся и он, Егор, из своих сверстников, у которых были самые обычные отцы. 
Егор сидел на жесткой и неудобной скамеечке в одной из кают для пятиклассников, искателей первого витка рядом с Линой Неверовой, своей двоюродной сестрой, и думал, что, пожалуй, сам будет писать отцу, не дожидаясь его писем. Часто. Может быть, каждый день. Он попросит, чтобы это оставалось в тайне, ведь он совсем взрослый и не должен показывать слабости. Егор был уверен, что отец никому не расскажет об их маленьком секрете.
— Егор! — окликнула его Лина. Ее тон не был раздраженным — девочка хорошо знала мечтателя Егора и понимала, что для того, чтобы спустить его на землю, иногда нужно говорить громче.
— Ты пойдешь в буфет? За конфетами? — она улыбнулась.
— А? Что? Да, конечно, — Егор улыбнулся то ли Лине, то ли своим мыслям, а то ли перспективе наесться сладкого вне бдительного родительского контроля.
— Когда перед нами откроется Огненная Дверь, я попрошу Мелиссу Шмидт поговорить с мастером Шмидтом, чтобы он…
— Лина, — одернул кузину Егор, — мастер Шмидт — друг нашей семьи, не надо ни о чем просить Мелиссу, это как-то... неправильно…