Круши и шеф успели уже добежать до конца коридора и, убедившись, что в остальных комнатах никого нет, вернулись к той, в которой сидели неподвижные гости. Однако Кручинин тоном, не терпящим возражений, приказал:
— Во второй этаж!
Грачик понял, что его друга интересует девушка в спортивном костюме, о которой он ему давеча говорил. Ее нигде не было видно.
Все прибывшие быстро взбежали по широкой деревянной лестнице, скудно освещенной матовым бра над площадкой между первым и вторым Маршами, и очутились в коротком коридоре. Сюда выходили двери нескольких комнат. По всей вероятности, это были спальни членов семьи. Виднелись еще маленькие двери ванных комнат.
Тут все остановились, чтобы прислушаться. Из-за двери одной из спален раздался звук, похожий на рыдание. Предшествуемый бесстрашным лейтенантом, шеф вошел в эту комнату. Из-за его широкой спины Грачик увидел девушку, которую сразу признал по давешнему описанию Кручинина. Ее длинное лицо, с выдающейся нижней челюстью, и казавшееся, вероятно, еще длиннее, чем было, из-за непривычного для женщины способа стричь свои рыжие волосы, выражало негодование. Во всей ее крепкой костистой фигуре, в выпяченной тяжелой челюсти и в обращенных на гостей холодных серых глазах было столько воли, что Грачик невольно задержал на них взгляд. По-видимому, она произвела впечатление и на его спутников.
Кроме рыжей девицы, в комнате находилась еще одна женщина — полная, то, что называется «сырая», средних лет, облаченная в вечерний туалет. Лицо этой женщины носило следы увядшей красоты. Но в данный момент оно было красно и опухло от слез. Когда прибывшие вошли, женщина эта сидела в позе отчаяния, подняв над головой руки, словно защищаясь от стоящей напротив нее рыжей девицы. Поодаль, прислонившись спиной к стене, с поразительно равнодушным видом, нимало не соответствующим тому, что представилось взорам вошедших в следующий момент, стоял молодой, атлетического сложения человек. Он был велик ростом, широк в плечах и на первый взгляд производил впечатление циркового гиревика, нарядившегося в мало идущий ему смокинг. Вид у этого атлета был такой, словно ему все происходящее было давно известно, наскучило и кажется совершенно обычны делом.
В первый момент Грачику показалось, что, кроме этих трех людей, в комнате никого больше и нет. Лишь приглядевшись, он увидел второго мужчину, неловко лежащего на боку поперек широкой кровати. Судя по положению тела, окаменелой неподвижности и неестественно раскинутым рукам, он был без сознания; видимо, он упал в постель внезапно. На это указывала не только его неудобная поза, но и то, что на одну руку у него был надет свитер, который он, по-видимому, не успел стянуть или начал надевать. Здесь же валялись куртка верблюжьей шерсти и… горные ботинки, глядевшие подошвами прямо на свет лампы, ярко освещавшей хорошо знакомый уже друзьям узор шипов.
Все эти детали были схвачены Кручининым с первого взгляда. Когда шеф, только еще окончив первый беглый осмотр, обернулся к Кручинину, он увидел его сидящим в кресле рядом с плачущей женщиной и пытающимся заставить ее отпить из стакана с водой, который он успел где-то раздобыть.
— Кто может рассказать, что тут произошло? — строго спросил шеф, обводя взглядом присутствующих.
Атлет не произнес ни слова и только недоуменно повел широченными плечами. Пожилая женщина при этих словах шефа еще крепче прижала платок к глазам, у нее вырвалось конвульсивное рыдание. По лицу рыжей было видно, что она колеблется. Но вот она разомкнула сплетенные пальцы рук и решительно сказала:
— Если позволите.
— Да, да, поскорее, — с нетерпением произнес шеф, но тут же остановил жестом открывшую было рот девушку. — Ему нужна помощь, — и он взглядом указал на все еще неподвижного мужчину на кровати.
Девица пошатнулась, как бы от удара, и глухо произнесла:
— …К сожалению… он уже не нуждается ни в чьей помощи… — При этом глаза ее с ненавистью остановились на рыдающей женщине.
Шеф безмолвно указал Круши на постель. Тот подошел к трупу, приподнял ему голову лаконически отрапортовал:
— Директор Вельман.
Возглас изумления вырвался у шефа. По тому, как Кручинин мгновенным, едва уловимым движением оглянулся на лейтенанта Грачик понял, что открытие крайне заинтересовало его друга.
Грачик не посмел бы применить к своем другу слово «поразило» или хотя бы «удивило», как должен был сказать о самом себе. Он не знал обстоятельств, которые могли быт для Кручинина поистине неожиданными. Когда Грачик посмотрел на него вторично, то имел уже такой вид, словно ничего не произошло, и будто он именно такого сообщения и ждал. Грачик был убежден в том, что это не было рисовкой. По его мнению, интуиция Кручинина такова, что он способен по мельчайшим, для других вовсе неуловимым при знакам с быстротой анализировать случившееся, а иногда и предвидеть ближайшие события с поразительной точностью.