— Не знаю, — ответил Нед голосом, в котором слышалось глубокое сомнение. — Это настолько важно, что мы с Гарри должны еще серьезно подумать об этом.
— Но вам бы хотелось ехать туда, не правда ли? — спросил капитан Спрогель.
— Мы были бы в восторге от этого!
— Оставим этот вопрос открытым, — заметил капитан, снова закуривая трубку. — У нас еще впереди много времени на то, чтобы обдумать все это обстоятельно!
Было уже поздно, когда мальчики улеглись на свои гамаки, вместо того, чтобы идти спать в отведенную для них комнату. Воздух был душный и жаркий, так как они находились под экватором, где подобная температура составляет обычное явление. Но движение парохода, хотя и более медленное, чем днем, вызывало постоянный легкий ветерок на палубе, отчего мальчики и предпочли спать на воздухе вместо душной каюты. Капитан уверил их, что хотя некоторые области Бразилии и отличаются нездоровым климатом, но в данной местности он очень здоров, так что они ничем не рискуют, оставаясь ночью под открытым небом. Шум машины, мягкий плеск воды около носа парохода и однотонное поскрипывание колеса усыпляющим образом действовали на усталых мальчиков. Огромные лесные чащи, раскинувшиеся с правой и левой стороны парохода, не нарушались ни звуком: одну из выдающихся особенностей бразильских лесов и составляет эта торжественная тишина, которая царит в них ночью.
Мало-по-малу все звуки на пароходе затихли, и Гарри с Недом заснули.
15. САНТАРЕМ
Когда мальчики проснулись на следующее утро, шел проливной дождь. Крупные капли его звонко ударялись о палубу, и целые ручьи воды стекали с нее в реку. Косые потоки дождя походили на сверкающие пики и падали с такой быстротой, что ни видно было ни одного из берегов. Через два часа ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Солнце показалось из-за облаков, и, хотя все кругом было залито водой, тем не менее вид был прекрасный.
В следующие два дня мальчики не видели ничего нового для себя: роскошная растительность лесов на берегу и островах уже не вызывала теперь таких восторгов, как раньше, и они даже устали любоваться ею. По временам пароход останавливался у берега, чтобы запастись дровами. Они мельком видели несколько индейских поселков и маленьких городов. Но продолжительная остановка была только к вечеру третьего дня, когда «Исследователь» прибыл в город Сантарем, лежащий у соединения Тапайос с Амазонкой. Контраст между желтыми водами Амазонки и черной, как чернила, Тапайос сразу бросился в глаза. Белый песок набережной приятно ласкал взор, а высокие, грациозные пальмы гордо возвышались на берегу. Далеко на юг тянулся ряд холмов с плоскими вершинами, покрытых густой зеленью лесов. В городе виднелись ряды выбеленных домов в один или два этажа вышиной, большое строение ратуши, а у самого берега — группа пальмовых хижин. Последние представляли оригинальную индейскую деревушку, из которой и выросла остальная, более современная часть города.
«Исследователь» встал на якорь против самого города, и сейчас же к нему подъехало несколько лодок, предлагающих свои услуги перевезти на берег пассажиров и груз.
— Мы собираемся остаться здесь до завтрашнего дня, — сказал Джек Блокли мальчикам, — так что можно отлично успеть осмотреть город.
Лодочник, понимавший немного по-английски, предложил свезти пассажиров на берег за двести «реис» (reis), т.е. менее, чем за пятнадцать центов. Наши путешественники с удовольствием согласились на это и очень скоро доставлены были на берег. Приближаясь к нему, они заметили развалины старой крепости, кругом которой разбросаны были поросшие растениями камни. Все это было заброшено и, очевидно, нечего было опасаться стражи. Вдоль набережной стояли лодки, вытащенные из воды, и разгуливал народ. Несколько больших кораблей покачивалось на якорях на реке. На Джека и мальчиков почти не обратили внимания, и только несколько юных туземцев занялись их осмотром.
— В этом городе замечательно то, что он очень чистый! — сказал Нед.
Остальные подтвердили его слов.
Действительно, город отличался чистотой, что вообще не составляет характерной черты городов и селений Южной Америки. Как и в других местах, жители были католического вероисповедания, и церковь, стоящая в зеленом сквере, была так велика, что могла вместить до тысячи людей.
Трое наших путешественников шли дальше и дальше, осматривая все, что только бросалось им в глаза. С двух до четырех часов в Сантареме прекращаются все дела, так как это самое жаркое время дня. В эти часы все торговцы и вообще все население предается отдыху, обычному в жарких странах. Но отдых кончился как раз к тому времени, когда Джек и мальчики причалили к берегу, и снова началась обычная беготня и суета.
Мальчики прошлись вдоль главной улицы города и видели много интересных и новых для себя сценок. Так как приближалось послеобеденное время, то население высыпало на улицу и сидело перед своими домами, покуривая, сплетничая и играя в шашки. Повидимому, все были так счастливы, как только можно этого желать. Замечательно то, что женщины попадались очень редко. Объяснялось это тем, что в Сантареме господствует еще старый бразильский обычай, запрещающий женщинам показываться на улицах. Мальчикам хотелось бы остаться в Сантареме на ночь, чтобы осмотреть также индейскую его часть, но капитан Спрогель намеревался отплыть в Тапайос рано утром, и благоразумие одержало верх над их любознательностью: они вернулись в лодке на «Исследователь» и здесь, бросившись в свои гамаки, проспали здоровым сном до самого утра.
— Это интересное место, — заметил Ардара, покуривая трубку вместе с Джеком Блокли на палубе. — Я много раз бывал здесь. Народ тут очень гостеприимный и рад посетителям. Я ходил молиться в церковь и видел там прекрасную плиту на одной стороне. Это пожертвовал Марциус, ученый мореплаватель и дворянин, которого послал в Бразилию Максимилиан, король Баварский, пятьдесят лет тому назад. Он спасся почти от верной смерти, когда плыл по реке в ужасную бурю, и вот в благодарность за свое чудесное спасение поставил в 1846 году эту плиту в церковь.
— Он поступил, как настоящий дворянин, — сказал Джек. — А то большинство людей дают всевозможные обеты, пока находятся в опасности, но после скоро забывают о них, как только небо над ними проясняется!
— Но этот Марциус, рыцарь, оказался не таким неблагодарным, как другие, и я очень рад этому. И не только плиту он пожертвовал, а и позолоченную статую распятого Спасителя, в человеческий рост величиной. Он стоит на кресте из дерева. На плите есть и объяснение, по какому случаю поставлена здесь статуя и крест.
— Что, в городе нет никаких волнений?
— В нем спокойно, насколько это только возможно. Тут есть полиция, на обязанности которой лежит наблюдать за порядком, и которая докладывает обо всем шефу полиции в Пара: есть и шерифы, и констебли, и правильно устроенный суд.
— Какова индейская часть города?
— Она лежит вон там, где огни отражаются в воде. Население ее мирное и добродушное, и я никогда не слыхал, чтобы оно устраивало смуты, да если бы это и случилось, то власти наверное подавили бы волнения. Индейцы бедны, и жалкие домишки их ничего не стоят в сравнении с другими.
— Откуда пришли сюда эти индейцы?
— Никто не знает этого наверное, но я думаю, что это иезуитские миссионеры первые собрали в эту местность индейцев — потомков тех, которые пришли с дальнего севера, вероятно, из Венесуэлы. Их было много, и они отличались силой, наводившей страх на прочих индейцев.
— Двести лет тому назад миссионеры переселили их на это место; столько же лет и той старой крепости, развалины которой вы видели. В 1750 году здесь было несколько сотен индейцев, и начали приезжать португальские торговцы. Они стали разводить плантации какао и кофе, а спустя четыре года город получил свое настоящее имя.