— Много ли нам придется еще подниматься по Тапайос? — спросил Нед Ливингстон, когда все болтали в лагере после обеда.
— Я еще не решил хорошенько, что буду делать, — ответил капитан. — Это будет зависеть от обстоятельств.
— А далеко ли можно плыть вверх по реке?
— До истоков в Аринос и Юруана, приблизительно на 15 градусов южной широты.
Капитан взглянул на Ардара, точно приглашая и его принять участие в разговоре. Ардара, знавший прекрасно всю эту местность, прибавил:
— Река Ла-Плата берет свое начало там же: можно бросить камень из одной реки в другую во время полноводия. Но одна из них течет на север, а другая — на юг, и они вливаются в Атлантический океан на расстоянии более 3.000 миль друг от друга.
— В наших местах есть такой же курьезный случай, — сказал Нед. — Колумбия и Миссури берут начало в Скалистых горах, почти рядом. Но потом одна из них извивается по прериям, через леса и горные ущелья, вливаясь в Мексиканский залив, а другая прокладывает себе путь к Тихому океану, так что устья их находятся друг от друга на расстоянии больше 4,000 миль.
Так как дул благоприятный ветер, и погода была прекрасная, то лодку живо спустили на воду, команда заняла свои места, и опять началось очень приятное плавание по тихим водам реки.
— Недолго будет так продолжаться, — сказал Ардара. — Здесь скоро начнутся другие пороги, где нам придется немало потрудиться!
Ардара оказался прав: спокойное плаванье продолжалось недолго, и скоро за поворотом реки перед ними открылись новые пороги. Вода пенилась, разбиваясь о подводные скалы и образуя быстрые водовороты. Казалось совершенно немыслимым, чтобы лодка могла пройти через это место, но сила и ловкость, умело направленные, могут сделать. Сделать многое, и капитан Спрогель с обычным умом решил предстоявшую ему трудную задачу. Весь груз был взят из лодки, и все люди сошли на берег, кроме Джека Блокли, который остался на руле: он доказал в отношении управления им большую опытность, чем весь прочий экипаж.
Длинная веревка была переброшена с лодки на берег, и вся компания, включая и мальчиков, принялась соединенными силами проводить лодку через пороги. Некоторым приходилось при этом входить в воду, и не один раз они падали на колени, благодаря противодействию, которое оказывала лодка. Несколько раз казалось, что усилия их пропадут даром. Случалось, что лодку, подвинутую на несколько футов вперед, снова отбрасывало назад внезапным натиском потока, и притом с такой силой, что люди едва не опрокидывались на спину. Капитан Спрогель шел впереди, ободряя других громкими восклицаниями, которые можно было расслышать даже среди рева воды, бурлившей около порогов.
Гарри Норвуд не удержался на ногах, и падая с веревкой в руках, за которую крепко уцепился, увлек за собой и Педро. Но они моментально вскочили снова на ноги; удалось удержать лодку от того, чтобы она нырнула в воду, и в этой борьбе с людьми она начала мало-по-малу уступать. Немалой была в том отношении заслуга и Джека Блокли, который, хотя и в первый раз попал в данное положение, умел всегда наилучшим образом направить лодку: его опытный в морском деле глаз всегда верно подсказывал ему, где он встретит меньше трудностей.
Так прокладывала себе путь лодка все выше и выше по течению, пока снова не попала в тихую воду. Здесь ее опять нагрузили вещами; подняли парус, и все разместились по местам. Попутный ветер тихо нес лодку по тихой прозрачной реке, но когда солнце зашло за леса, окаймлявшие горизонт на западе, то они приблизились к новой серии порогов — таких бурных, что нельзя было и думать тащить через них лодку. Что оставалось им делать?
В сущности, это были даже не пороги, а целые водопады, и единственный путь, каким можно было миновать их, — это протащить лодку на всю длину их протяжения по суше. Так и сделали. Лодка была втащена на берег и поставлена на подпорки, положенные поперек. Подъем был крутой, так что работа оказалась очень тяжелой. Но все работали охотно, и поэтому труд увенчался успехом.
Экипаж достаточно потрудился, чтобы заслужить себе основательный отдых, и решено было отложить все дела до следующего дня. Едва миновали они пороги, как к ним явилось шесть мундурукских индейцев с предложением помочь им провести лодку вверх по реке. Команда, обливавшаяся потом, могла только пожалеть, что они не пришли часом раньше и тем не облегчили им утомительную работу. Но, так как в полумиле расстояния предстояли им новые водопады, то индейцы были приглашены придти на следующее утро, чтобы оказать помощь. Те обещали явиться в назначенное время и ушли счастливые, как дети, от нескольких побрякушек, которые были им подарены.
Много рыбы было наловлено в реке Тапайос, да и запасы кофе и шоколода были еще достаточно велики, так что ужин в лагере прошел очень приятно и оживленно. В том месте, где они на этот раз остановились, лес подходил почти к самой воде, так что можно было устроить очень комфортабельный лагерь. Погода продолжала быть прекрасной, и воздух был такой мягкий и теплый, что не было нужды чем-либо покрываться.
— Мы здесь в прекрасной, высокой местности, — сказал Ардара, — вам нечего опасаться ночного воздуха. Мы находимся в здоровом климате!
— А каково там в болотах, где живут собиратели каучука?!
Ардара покачал головой.
— Там очень нездоровое место, и люди часто хворают лихорадками и живут недолго. Нигде на всем свете нельзя отыскать более ужасных болезней, чем в Бразилии. У нас здесь тысячи людей страдают самым ужасным образом от зоба, а по берегам Амазонки очень распространена болезнь, которая, как мне передавали, неизвестна в наших местах, — это проказа!
— Она встречается к северу от нас. Но я уверен, что ее нет в Соединенных Штатах! — заметил Гарри.
— А можем мы опасаться диких зверей? — спросил Нед, вспоминая о ночном происшествии несколько дней тому назад.
— Насколько мне известно, их нечего бояться: в Бразилии не много найдется животных, которые могли бы причинить какую-нибудь неприятность.
— А как относительно обезьян? — осведомился Гарри.
— Если кто-нибудь из них явится в лагерь, то стоит только прогнать их пинками, — ответил со смехом Ардара. — Но сегодняшний вечер они не обеспокоят вас, так как не выбегут из лесу.
В костер не подбавляли нового хворосту, предоставив ему понемногу потухать, так как погода была теплая, и не требовалось согреваться искусственными средствами. Наши путешественники растянулись на земле, один возле другого, утомленные дневными трудами настолько, чтобы проспать вплоть до утреннего солнышка, если ничто не помешает.
С приближением ночи наступила торжественная тишина.
Пламя костра бросало красноватый отблеск на стволы и ветви деревьев.
По временам из реки выпрыгивала мелкая рыбка и с тихим плеском снова исчезала в воде; этот слабый звук можно было расслышать, несмотря на постоянный глухой рокот водопадов. Бывают леса, где ночь полна звуков и жизни, но в данной местности царила поразительная тишина в природе. Ночные бабочки кружились над тлеющим огнем, и многие обжигали себе крылышки и падали на горящие головешки. По временам раздавалось шуршание листьев: это, крадучись, подбирался к лагерю какой-нибудь зверь, но ни один из них не решался выйти из темного леса на свет.
Гарри начал уже засыпать, что сделали другие еще раньше его, как вдруг его слух поразил совсем особенный звук, какой он когда-либо слышал. Это был долгий дрожащий свист, полный такого отчаяния, точно предсмертный крик человека. Эти звуки издавала удивительная птица (душа-птица, soul bird), которую нельзя слушать без внутреннего содрогания. Мальчик прислушался, но крик не повторился, и, наконец, глаза его сомкнулись, и он забылся сном.