— Мой факультет просто обвинит Драко в моем похищении. Они решат, что он сделает это для того, чтобы скормить меня рыбам, получить полное помилование от Министерства или еще для чего-нибудь. Эй, без обид, они пару раз видели нас, идущих вместе, и думают, что меня прокляли.
— Планируй я тебя проклясть, не действовал бы так, чтобы итогом этого стало твое постоянное присутствие рядом со мной, — протянул Малфой.
— А как насчет тебя, Гермиона? — спросила Падма. — Что, как ты думаешь, скажет о твоем отсутствии твой факультет?
— Что я в подземном лабиринте Хогвартса, сражаюсь с темной магией, пока она не прорвалась в школу.
Джастин рассмеялся.
— То есть ты ждешь, что Гарри и Рон все поймут без тебя и твоего расследования?
Малфой выдохнул смешок, а она сжала губы и послала им обоим сердитый взгляд.
— Они будут знать, потому что я им сказала. Я оставила письмо в чемодане, в котором почти все объяснила, и несколько книг об артефакте. Я не уверена, нашли ли они его к этому моменту, но если нашли, то Макгонагал уже очистила школу, а Гарри приказывает всем взрывать пол в подземелье.
Воцарилась тишина.
— Значит, нам не придется все объяснять, когда вернемся, так? — спросил Джастин.
— Я бы не хотела закрытия Хогвартса. Если появится такая новость, репутацию школы, возможно, нельзя будет восстановить.
— И я бы этого не хотела, Падма, но студенты в опасности. Я знала, что если мы не остановим магию за пару дней, есть большая вероятность, что магия прорвется в школу до того, как мы найдем артефакт. Я не собиралась так рисковать. В любом случае, четверо пропавших студентов уже достаточно, чтобы попасть в заголовки.
— Почему тогда мы не уходим? — спросил Малфой.
— Потому что не знаем, как далеко распространится магия, потому что письмо могли еще не найти. Если сейчас уйдем, есть вероятность, что Хогвартс навсегда станет заброшенным. Ну, и куча других причин.
— Но пока они не поймут, в чем дело, будут замалчивать причину закрытия, — сказал Джастин. — Если бы и закрыли школу, скорее всего, придумали бы какую-то ложь, например, ослабление в защитных чарах или что-то такое.
Падма скрестила руки, склонив палочку над локтем, и все повернули в другой коридор.
— Думаете, магия достигла школы? Кажется, что мы тут уже несколько недель. Но по факту, сейчас должен быть, как минимум, вторник или среда. Как минимум.
— Этого никак не узнать.
— Именно поэтому мы не должны об этом думать, — сказал Джастин.
Но за его словами последовала тишина, и Гермиона поняла, что именно об этом они все сейчас и думали.
***
Гермиона хмурилась, пока наблюдала за тем, как Малфой развернул фольгу и положил конфету в рот. Его веки опустились, губы сжались, а челюсть задвигалась, когда он начал ее рассасывать. Его язык гонял конфету за щекой, и Гермиона видела ее очертания, пока та не исчезла. Он выпустил кончик языка, чтобы облизать губы, а Гермиона вспомнила: то же самое он проделывал с ней. Маленькая конфета была красной, и она гадала, будут ли его губы вкуса клубники, вишни, арбуза или малины.
Она оторвалась от рассматривания и заметила направленный на нее взгляд Малфоя. Его глаза снова были затянуты поволокой, и она не могла сказать, были ли они темнее из-за дрожания огонька свечи или чего-то еще. Сейчас ей было куда теплее, чем тогда, когда она шмыгала носом.
— Какой у нее вкус?
На его лице появилось хитрое выражение, а ее сердце странно дернулось.
— Хочешь попробовать?
Она от удивления открыла рот и бросила быстрый взгляд в сторону Джастина и Падмы, на щеках начал появляться румянец.
— А, э-э… Вообще-то, да.
Уголки его губ поднялись в понимающей улыбке, которая ее так раздражала, и он достал из сумки и протянул ей еще одну конфету.
— Думаю, тебе понравится.
Она откашлялась и пожала плечами, когда пальцами коснулась его пальцев.
— Возможно.
Он вскинул бровь.
— Иногда одного вкуса недостаточно. Я люблю сложные вкусы. Когда есть нотки чего-то еще.
— Как в хорошем вине, — сказал Джастин, кивая в сторону сливовой конфеты. — Ты перекатываешь его на языке, пытаясь распробовать.
Глаза Гермионы расширились, когда она посмотрела на сладость, не зная, переживать ей или смеяться. Пора было закругляться… с этой темой.
— Серьезно, Малфой, тебе не стоит есть такую вредную пищу.
— Меня не особо заботит то, что это может навредить моему здоровью. Слишком вкусно, чтобы отказаться.
Она положила конфету в рот и кинула на него взгляд. Она посасывала ее, перекатывая на языке, и наблюдала, как Малфой делает то же самое, глядя на нее в ответ. Вкус у конфеты был чем-то между малиной и вишней.
— Ну, что думаешь? — пробормотал Малфой.
— Слишком сладкая, и это хорошо. И мне нравится сочетание.
— М-хм.
Она многозначительно посмотрела на свою сумку и снова подняла на него глаза.
— Тебе нужно съесть что-то еще, чтобы поддержать силы.
— И у тебя есть все, что мне нужно для поддержания сил?
— Если ты по-прежнему голоден, то я…
Его губы медленно растянулись в улыбке, и она поняла, что он продолжал говорить о чем-то большем, чем еда. Желудок Гермионы сжался, когда она узнала выражение на его лице. Падма закашлялась, а Джастин принялся хлопать ее по спине.
Джастин отстранился от нее и достал палочку, когда Падма неистово закашляла.
— Я в порядке, в порядке!
— Я думал, что ты чем-то подавилась.
— Едой.
— Нет, я думал магия…
— У нее нет никаких сил, пока она не приняла какую-нибудь форму. Именно поэтому часть охраняющего заклинания мешает ей принимать разный вид.
— Я знаю, но она и раньше менялась.
— Потому что ей приходилось пробиваться через руны, чтобы воздействовать на нас во всю мощь. Ты мог убить меня.
— Я же не произнес никакого заклинания!
Падма посмотрела на Гермиону, а та отвела глаза и притянула к себе сумку. Откуда-то из глубин она достала яблоко и протянула его Малфою. Он загадочно на нее посмотрел и взял яблоко, а Гермиона принялась разглядывать свои колени.
***
— Кажется, мы уже вечность его ищем, — Джастин хрустнул шеей и очертил светом от палочки круг.
— Целенаправленность и решимость, — сказала Гермиона. — Иногда приходится заставлять себя, чтобы достичь того, что тебе нужно. Но только достигнув цели, ты понимаешь, что это того стоило.
— Если вообще достигаешь, — проворчал Малфой.
— Некоторым вполне достаточно того, что у них уже есть, — сказал Джастин.
— Большинству не достаточно.
— Я всегда стараюсь найти что-то более сложное и требующее бо́льших знаний, — сказала Падма.
— Именно, — поддержала Гермиона. — Люди всегда что-то ищут. Тебе нужна любовь, ты ее находишь. Потом тебе нужны деньги, для этого тебе нужно их заработать. Ну а если тебе нужен детеныш… единорога, тебе придется перелопатить кучу законов и…
— Ты пыталась приобрести детеныша единорога, Грейнджер?
— Да, но судя по всему, кто-то так никогда не находит то, что хочет или в чем нуждается, — продолжил Джастин. — Не хочу быть пессимистом и все такое, но есть множество проходов. Метафорически и фактически. Возьмем Падму… ей нужно то, что требует знаний, но она никогда не сможет знать все, так что она никогда не будет довольна. То есть она по факту вообще никогда ничего не найдет.
— Спасибо, Джастин.
— Нет, не каждый находит то, что ищет. Более того, не находит большинство. Но люди находят многое из того, что им нужно… любовь или…
— И любовь не всегда находят, Гермиона, — сказала Падма. Многие влюбляются больше одного раза, и почти все из них не ищут что-то, что, в конце концов, закончится. Они ждут, что проведут с этим человеком всю жизнь.
— Но у них все равно есть любовь, и они все еще будут о ней помнить и хранить ее на протяжении всей жизни, в какой-то степени. Неважно, что они ее потеряют, по факту они все равно ее нашли.