Что-то тяжелое и теплое бросилось ей на грудь, и Гермиона закричала и выпустила изгоняющее заклинание в морду волка, который уже нацелился на ее шею. Она перекатилась, когда волк прошел прямо сквозь нее, но была одернула назад вцепившимися в стопу челюстями. Гермиона втянула оставшийся в горле воздух, когда все вокруг окутало фиолетово-золотым светом.
Тишина, бешенный стук ее сердца и внезапно обрушившийся крик.
Гермиона уперлась локтями в пол и подтянулась назад, слезы полились из глаз. Лодыжка представляла из себя месиво из порванной кожи, крови и открытых тканей, и из-за раздирающей изнутри боли казалось, что нога вот-вот отвалится.
— Падма! Падма! Падма!
— Она выпустила заклинание, оно их отбросило, — выдохнул Малфой.
Гермиону трясло, пока она, порывшись в сумке, достала бутылку с бадьяном. Пришлось сильно ее сжать, чтобы из-за дрожи не выплеснуть содержимое. Она наклонилась вперед, вынула пипетку и, сжав зубы, уронила четыре капли на лодыжку. Зелье зашипело, но впервые в жизни она почувствовала, что боль ушла только тогда, когда раны затянулись.
Она повернулась и задела локтем голову Малфоя. Она совершенно забыла об осторожности, когда увидела, что у него в боку, прямо под ребрами, отсутствовали большие куски плоти. Ее лодыжка пульсировала от боли, но она смогла найти в себе силы, чтобы подползти к Малфою. На его руке виднелись следы от укусов, но это были всего лишь проколы. Наверное, он стащил с себя волка до того, как тому удалось разорвать руку.
— Ляг на спину, — прохрипела она.
— Не могу, больно.
Гермиона подумала, что сейчас больно будет в любом положении.
— Малфой, ну хоть чуть-чуть повернись. Мне нужно полностью видеть твой бок, — сказала она, задирая рубашку. — Джастин…
— Я нас прикрыл. Но бадьяна Падмы больше нет.
Гермиона наблюдала за тем, как раны на теле Малфоя начали затягиваться, его костяшки побелели и по цвету сравнялись с болезненной бледностью его лица. Она выдавила еще одну каплю в другой разрыв и, посмотрев на раны, нахмурилась.
— Это будет… — Малфой не договорил и закричал: — Мать твою, Грейнджер, предупреждай перед тем, как собираешься это сделать!
— Менее больно от этой информации тебе не станет!
Разрывы все еще были глубокими, но с ними можно справиться, если как следует перевязать.
— Прости, — сказала она и вытерла пот с его виска прежде, чем смогла опомниться. — Сейчас займусь твоей рукой.
— Моя рука в порядке…
— Нет.
— Мне дать зелье бодрости Падме? Думаю, нам стоит убраться отсюда.
— Сколько бутылок… — Гермиона капнула бадьяном Малфою на раны, и он захрипел.
— Три, — ответил Джастин.
— Влей ей немного в рот и посмотри, проглотит ли она его, — сказала Гермиона.
— Грейнджер, ты не можешь с этим бежать, капни еще несколько капель.
— У нас только несколько капель и осталось.
Малфой выхватил у нее бутылку, поднес к свече и яростно на нее посмотрел.
— Здесь достаточно для…
— Вот так, Падма, добро пожаловать обратно. Эй, эй. Твоя рука в порядке, или мне капнуть немного на нее? Это просто…
— Дай ей прийти в себя, Джас… — Гермиона втянула воздух через зубы, отдернула ногу и укоризненно посмотрела на Малфоя. Тот изогнул бровь, закупорил бутылку с бадьяном и убрал к себе в сумку.
— Отдай ее мне!
— Что случилось? — спросила Падма и поднялась на ноги. — Они исчезли?
— Да. Все три дюжины.
Гермиона остановилась и перестала пытаться отобрать сумку у Малфоя.
— Три дюжины?
— Меня ударили по голове, или ты реально сейчас сидишь на коленях у Малфоя? — Падма опустила подбородок и несколько раз моргнула.
Не сидела она у Малфоя на коленях. Она зависла над ним в целях стратегической разведывательной миссии.
— Их реально было три дюжины? — снова спросила Гермиона и достала книгу из сумки.
— Как минимум.
Гермиона вырвала несколько страниц и трансфигурировала их в марлю.
Она слезла с коленей Малфоя, отдала ему пару кусков и еще несколько протянула Джастину. Пусть бадьян пока побудет у него, но, если он даже подумает о том, чтобы растрачивать зелье попусту, она призовет его с помощью Акцио еще до того, как Малфой успеет открыть флакон.
Все молча перевязали свои раны, не прибегая ни к каким чарам, но пользуясь мазью Малфоя. Гермиона была уверена, что сейчас все думают об одном и том же, однако никто не произнес этого вслух. Воздух казался наэлектризованным, не таким как в первый раз, когда она использовала объединенное заклинание. Сейчас он казался тяжелее, после каждого вдоха в груди будто бы что-то оставалось и начинало давить.
Они собрали вещи, зажгли палочки и молча отправились в путь.
Несколько шагов Гермиона прихрамывала, но движение быстро стало привычным, шаг выровнялся и стал легким. Она не могла вспомнить, чтобы за все то время, что они находились здесь, между ними в дороге воцарялась такая длительная тишина. Напряжение в воздухе нарастало с каждым поворотом и тупиком, и три минуты ходьбы показались часом.
А потом они достигли ее.
— Лестница, — сказал Джастин. — Раньше нам не попадалось лестниц. Я знал. Я знал, я чувствовал.
— Я тоже чувствовала, — сказала Падма, — но думала, что это от того заклинания или от зелья бодрости.
— Нам нужно приготовиться, — сказала Гермиона, которая в этот момент была максимально далеко от готовности даже несмотря на все предшествующие этому приготовления. — Руны? Заклинания? Все же их выучили и отрепетировали?
— Если артефакт и правда там, мы не успеем собрать кровь…
— Ступеньки, — сказал Джастин. — А там были волки.
— Это… — Малфой отклонился, когда Гермиона протянула ему нож, который он с осторожностью взял.
Она вылила воду из бутылки и произнесла осушающее заклинание.
— Руны, скорее всего, будут довольно большими… нам понадобится много крови от каждого. Держи.
— Боже, — сказал Джастин. — А никто случайно не взял с собой кровоостанавливающее зелье?
— Запомните линии, — Падма достала книгу из сумки, затем вернула ее обратно. — Символ для артефакта должен быть рядом с ним, и тоже должен быть нарисован кровью.
Малфой прожигал дыры в ладони Грейнджер, и она подозревала, что все из-за того, что она не потрудилась стереть его кровь с клинка прежде, чем порезать себе руку. В ее груди все дрожало из-за страха, паники и нетерпения, и чувство только усилилось, когда она выпила половину бутылька́ зелья бодрости. Джастина трясло, а Малфой выглядел так, словно кто-то выпустил в него замораживающее заклинание.
Джастин и Малфой не гасили палочки, просто опустили их вниз, чтобы осветить разбитую лестницу. Дюжина ступенек, с каждой новой ступенькой сердце Гермионы начинало биться все сильнее. Она знала это чувство — когда идешь куда-то, откуда не знаешь, вернешься ли живой. И все внутри замирает.
В конце лестницы возле дальней стены стояли пять человек в белых одеяниях. Гермиона и Падма выпустили изгоняющее заклинание сразу же, как их увидели, и четверо из них бросились влево, исчезая в извивающемся коридоре. Огоньки бегали по трещинам на стенах и полу, раздался неземной звук, и Гермиона едва не споткнулась о груду мусора. Секундой позже она услышала шелест крыльев и поняла, что надвигается ураган из летающих существ.
Она думала, что те бегут по каменному полу, твердыми формами впиваясь в подошвы их ботинок, издавая цокающие звуки, но вспышка света внизу доказала, что это были тысячи жуков. Они переползали друг через друга и обратно и двигались в направлении входа, из-за чего пол казался бурлящей рекой — Гермиона ощущала это стопами. Только она переставляла ногу, чтобы сделать следующий шаг, ту оттягивали назад. Казалось, она бежала по траволатору в обратном направлении, и едва не теряла опору каждый раз, когда пыталась сделать шаг вперед.