«Вот это да!..» — поразился он находке, правда, теперь бесполезной, только теперь вспомнив и вытаскивая запрессованные для герметичности в полиэтилен охотничьи спички и так называемый чиркаш. От нечего заняться, он зубами надорвал обертку, достал толстую спичку с серной головкой, и чиркалку. Поджечь было нечего, но глаза жаждали света, и он не отказал себя в удовольствии, запалив ее.
На освещенном крохотным, мигающим пламенем песке завозились, поднимая головы и поворачиваясь к неверному свету, его товарищи, глядя на прогорающую спичку, как на кусочек солнца.
— Пенопласт! — вскричал Васильев наверное с тем же энтузиазмом, что и Архимед, залезая в переполненную ванну — «Эврика!».
Родригес его понял с полуслова и, схватив валявшийся у ног спасательный жилет, ножом раскроил одну «секцию», вытаскивая из нее продолговатый светлеющий брусок. Спичка еще не успела погаснуть, когда под изгибающийся кончик пламени поднесли край бруска. Облизнув его, огонек посинел, но с трудом переполз на пенопласт; его закрыли ладонями, не давая потухнуть от чьего-либо неосторожного движения, и с затаенным дыханием ждали, загорится он или нет.
Слабенькое пламя с каждой новой секундой разгоралось, набирало силу, освещая отмель не хуже стеариновой свечи.
— Собирайте их в кучу! — засуетился, забирая у него ножик, Борисов.
С горящим взглядом Кисы Воробьянинова, охотившегося за драгоценностями покойной тещи, он лихорадочно вспарывал спасательные жилеты, пуская их «начинку» на топливо. Тогда же вскрылась нехватка одного комплекта.
— Где же еще один? — оглядывая песок, недоумевал он. — Ничего не пойму…
— Не трудитесь искать, — помедлив, сознался Глотов. — Я свой потерял.
— Как? — уставил на него глаза, в которых отражались отблески горящего пенопласта, Родригес.
— Ну что я, виноват, что ли? — развел тот руками. — Когда нырял сюда, нечаянно выпустил.
— Эх ты, студент… — просочил сквозь зубы Борисов, вкладывая в этот смысл всю свою неприязненность к этому заносчивому сосунку.
— Ну что теперь?! Казните меня!.. Давайте!.. — Глотов распсиховался, выкрикивая каждое слово с вызовом. — Тоже мне…
Демонстративно плюнув перед всеми на песок, он поднялся и ушел в темноту, куда не доставал свет импровизированного светильника.
— Зря вы так на него, — по-женски пожалела расстроившегося студента Ирина. — Он же и в самом деле не нарочно.
— Конечно, не нарочно, — Васильев набрал горсть песка и стал тоненькой струйкой высыпать его на подставленную ладонь. — А завтра сюда не нарочно нагрянут боевики Крафта, и не нарочно…
— Эй, умники! — выкрикнул из мрака Глотов. — Я тут что-то нашел! Давайте сюда со своей свечкой…
С плачущим расплавленными огненными слезами пенопластом, они сбежались на крики. Глотов стоял у стены, отбрасывая на нее кривую тень; у ног его, наваленные кучей, охапкой лежали приготовленные кем-то факелы.
— Откуда они здесь? — искренне недоумевал Родригес, считавший себя первооткрывателем грота. Он нагнулся, поднял сухую суковатую палку, туго обмотанную на конце пыльным тряпьем. Зажав большим и указательным пальцами краешек материала, он слегка надорвал, и ветхая тряпица расползлась клочьями. Родригес поднес к тряпке пылающий брусок, и пламя жадно обняло факел. Сделалось еще светлее, мрак отступил, открывая перед людьми незамеченный ими прежде лаз в стене, проделанный природой в полный человеческий рост.
— Ничего себе, — только и сказал пораженный Васильев.
— Интересно, куда он ведет?
— Это мы сейчас узнаем, — пробормотал Родригес, нагибаясь к факелам и подбирая еще один. — Забирайте оставшиеся! И не забудьте о пенопласте, он нам никак не помешает…
Разобрав факела и куски пенопласта, которых оказалось так много, что некуда было девать, они собрались возле полковника. Родригес распределил, кто и за кем пойдет, поджег факел Борисова, которому выпало замыкать движение.
— Только внимательно смотрите под ноги, — сказал всем профессор. — Особенно это касается вас, Родригес.
— У вас есть какие-то предположения, Виктор Александрович?
— Вот именно… Пока только предположения. Ну, с богом…
Полковник просунул дымный факел во мрак лаза, освещая его, наклонил кучерявую голову и первым пролез в него. За ним последовали остальные.
* * *Примерно в это же время с внешней стороны скалы медленно проплывала вместительная резиновая лодка с четырьмя боевиками, старшим среди которых был назначен Мигель. Мощный фонарь с галогенной лампочкой разрезал ночную темень, утыкаясь то в серую, всю в трещинах и расщелинах, стену, то бегая по воде и отыскивая в ней беглецов. Мигель, сидевший с фонарем на корме, понятия не имел, куда они подевались. Не провалились же сквозь землю, в самом деле? Посланные им патрули обшаривали весь берег, проверяли каждый куст, каждую выбоину и канаву, где только возможно спрятаться с человеку. Они держали с ним постоянную связь, и мрачный Мигель уже был в курсе, что ни на восточном, ни на южном побережье сбежавших не нашли.
Медленная скорость, с которой шла лодка, позволяла ему детально осматривать прибрежную полосу и обрывистую стену, неприступную без специального снаряжения. И все-таки, не зная, на что они еще способны, он проверял и эту стену — желтый сноп выхватывал из мрака нависающие карнизы, с которых изредка срывались в воду мелкие камешки, заставляя его чуть ли не подпрыгнуть от возбуждения, мелкие кусты; иногда в луче фонаря мелькали летучие мыши.
— Держись подальше от скалы, — велел он «кормщику» Альфонсо, когда новый камень, с приличный грецкий орех, с бульканьем упал в воду возле самой лодки.
Альфонсо, испитый мужлан, положивший глаз на Иру в день ее пленения, налегал на короткие весла. Когда лодка обогнула выпирающий верблюжьим горбом из воды валун, Мигель повел фонарем и, заметив покачивающийся у стены, прибитый к ней течением странный предмет, вонзил в него луч. Ему показалось, что это какая-то тряпка; желая рассмотреть ее поближе, он дал команду грести к ней.
Чем ближе подплывала лодка, тем явственнее понимал он, что наткнулся на след беглецов. Опустив руку через борт, он поднял из воды вымокший спасательный жилет; светя фонарем, осмотрел его и кинул на резиновое днище.
— Круз… Джорджио… — запросил он по рации ближайшие береговые патрули. — Вы нашли что-нибудь?
Ответ был отрицательным — ни людей, ни следов их присутствия.
— Куда же они делись?! — сушивший весла Альфонсо озвучил вопрос, над которым бился Мигель. Двое других боевиков тупо крутились на скамейке, протирая глаза о черный профиль стены, над которой висела в бледном ореоле луна.
Не сочтя нужным ответить, Мигель перебросил за борт титановую кошку на капроновом шнуре; и когда она достигла дна, потянул ее, зацепляя прочнее.
— Одевайте акваланги, — приказал он, забирая из-под скамьи кислородный баллон и маску с ластами.
Держа под рукой автомат, он выждал, когда все трое обрядятся в снаряжение, захватил фонарь и кувыркнулся с борта в воду.
Течение само принесло аквалангистов к подводному основанию скалы, луч фонаря забегал по ней, распугивая ночных рыб. Поднявшаяся взвесь затрудняла обзор, галогенная лампа едва с ним справлялась. Когда рассеянный мутью луч обозначил желтым пятном участок стены, и упавшая тень выдала контуры грота, в который, по мнению Мигеля, проплыла бы целая лодка, он подал своим людям знак следовать туда…
Перед тем, как всплыть, он собрал вокруг себя боевиков, приложил указательный палец к стеклу маски и погасил фонарь. В кромешной темноте они проплыли последние метры и тихо, без излишнего плеска, высунулись из воды, никого перед собой не видя. Мигель зажал под мышкой приклад автомата, взяв на изготовку, и зажег фонарь, готовый стрелять в любого, кто двинется. Но палец так и не нажал спускового крючка, в пещере было пусто. Обозленный неудачей, он содрал с лица маску и зашлепал к берегу.
«Стоп!..» — сказал он сам себе, обнаруживая вмятину во влажном песке, похожую на отпечаток человеческой ступни. Он опустился на колено, изучая ее вблизи. Сомнений не было — они были здесь, и причем совсем недавно!