— Нобелевскую премию нам все равно не дадут, — буркнул в ответ бородач, но это был совсем уже иной, примирительный тон.
— Да в премии ли дело? Хотя, мне видится, отметить наши заслуги все равно должны… Плюс двадцать пять процентов, если я не ошибаюсь, должны отстегнуть от стоимости всего этого. Приличная сумма выходит… Что ты будешь делать со своими деньгами? С Васильевыми понятно, отложат на свадьбу, закатятся в романтическое путешествие, квартирой обзаведутся.
— Квартира у нас уже есть, — положив голову на плечо Васильева, сказала Ира. — Не беспокойтесь, мы найдем деньгам применение.
— А я свои в банк положу, — высказал свою мечту Борисов. — Под проценты. Хватит и на кусок хлеба, и наукой заниматься, а то в нашей стране как-то одно с другим не совмещается.
— Рискованное это дело, — пошутил Глотов. — Опять девальвация нагрянет или вклады заморозят. В нашем государстве не заржавеет… А я на свою долю фирму открою.
— Будете трусы и носки продавать? — хмыкнул Борисов. — Самое дело для такого молодого человека как вы…
— Что вы сразу о коммерции?! Я хочу туризмом заняться. Вот возьму, куплю этот остров… Коттеджи на побережье, всякие водные аттракционы, казино, бары, экскурсии… Здесь же деньги можно делать из воздуха, поистине золотое дно!
— Ну, с вами все ясно, — прервал его профессор. — А вы, Родригес? На что вы свою долю пустите? У вас же на Кубе частная собственность не в моде…
Полковник, облокотившийся на ружье, считавший, что лучше иметь кремневое, чем не иметь ничего, улыбнулся, глядя на них:
— А зачем мне такие деньги? На жизнь вполне хватает зарплаты, есть жилье, пусть и казенное. Отдам в какой-нибудь детский приют, немного оставлю для Департамента, закупить технические новшества…
— Вот вам и весь сказ, — покачал головой профессор. — А вы говорите: банк, фирмы…
Никто не понял сразу, что произошло, когда из темноты, откуда-то с дальнего края галереи, загрохотали оглушительные в замкнутом пространстве выстрелы, и от пола, с искрами, полетела каменная крошка. Сверкнул прожектор, слепя глаза, и вновь всплеснули языки огня, высаживая автоматные очереди.
Васильев толкнул на пол Ирину и упал сверху, закрывая собой от визжащих в воздухе пуль, бивших во все подряд — в оледенелый сталактит, отбивая от него замороженные куски, в камни; взвыв, рикошетили от Будды, не причинив статуи малейшего вреда.
— Ползи за сундук, — тормошил подругу Васильев.
На четвереньках, зажимая уши, она спряталась за сундуком с золотыми монетами.
Стрельба разметала беглецов, кого куда, не давала поднять головы, наполняя воздух птичьим свистом. Профессор, засевший за ларем, вздрагивал от каждого выстрела; пуля вгрызлась в деревянный угол, обдавая его щепой.
Мигель с подручными шли к разлому, стреляя от живота, не думая ни о чем, кроме звериной ненависти, и жаждая крови. Оглушенные собственной стрельбой, успевая только менять пустевшие рожки, они не придавали значения проснувшейся от резкого шума пещере, дрожу площадки и воздуха.
Родригес лежал за статуей Будды, вжимаясь в холодный камень. Кремневое ружье лежало подле него, но исправно оно или пришло в негодность от долголетнего бездействия он не ведал, как и не знал, было ли оно вообще заряжено. Нож он держал на крайний случай. Когда огонь поутих, он выглянул из-за Будды и увидел фигуру, перебиравшуюся на их сторону по подмостку. Позади него не стреляли, опасаясь попасть в своего.
Воспользовавшись секундным преимуществом, полковник взвел тугой курок и поднял ружье, прицеливаясь в приближающуюся фигуру. Наемник тоже заметил его и послал неприцельную очередь.
Отдача прикладом отсушила правое плечо полковника. От грома заложило пробкой уши, а статуя окуталась дымным вонючим облаком. В этом облаке было не видно, как сраженный ружейной пулей боевик, не прекращая стрелять, повалилась спиной на мостик, как очередь, ударившая в потолок, обвалила его. Земля затряслась, точно в землетрясение. Пламя факелов заметалось и погасло. Мрак поглотил пещеру, затягиваемую едкой удушливой пылью.
29
Когда тряска улеглась и камнепад прекратился, пыль клубами заволокла зал, не давая дышать. Васильев, у которого свербело в носоглотке, отчаянно чихал. Выбравшаяся из-под него Ирина не могла прокашляться.
— Живы? — подал откуда-то голос Борисов, завозился, собираясь с пола. Чиркнула спичка, озаряя его грязное от пыли лицо и всклоченные волосы.
— Да вроде бы!.. а-ап-чххи-и!.. — звонко чихнул Васильев и отнял от волос пыльцы, смотря, нет ли на них крови. Ему изрядно досталось камнями, позвоночник болел от булыжника, упавшего в аккурат между лопаток. Стряхивая с себя пыль, он поднялся с колен, взял за локоть Ирину, помогая ей встать.
— Зажгите факел, — когда угасла спичка и все вокруг погрузилось в темноту, попросила Глория.
На их счастье факелы не завалило камнями. Студент, ползая на карачках, отыскал их в темноте. Когда света стало достаточно, перед ними предстала поражающая воображение картина разрушения. Обвалившийся потолок похоронил под своими обломками не только стрелявших из автоматов наемников, но и почти всю площадку, представлявшую теперь из себя нагромождение камней. До половины был засыпан разлом, и в нем уж не слышалось журчание воды. Но что было ужаснее всего, камнепадом завалило выход из галереи, запечатав людей в каменном мешке.
Спотыкаясь о валявшиеся всюду валуны, держа над собой пылающий факел, Родригес перелез через несуществующую уже пропасть.
Из-под завала пробивался свет уцелевшего фонаря. Напрягая мышцы, полковник брался за тяжелые камни, отбрасывая в сторону мелкие и откатывая те, поднять которые не был в состоянии. Обламывая ногти, он докопался до фонаря, разгреб с него осыпь и, вытащив из отвала, возрадовался — фонарь практически не пострадал, не считая трещины в пластиковом корпусе. Вытаскивая его из отвала, Родригес оцарапал кисть о что-то железное. Железка оказалась стволом засыпанного автомата, который тоже приходился весьма кстати.
Полковник трудился не разгибая спины, ободрав до крови руки. Выброшенные из отвала камни иногда скатывались обратно, придавливая ему пальцы. Когда же он добрался до оружия и, взявшись за цевье, потянул наверх, что-то продолжало мешать, не отпуская автомат. Приложив еще усилий, полковник с содрогание увидел то, что противодействовало ему — из каменной крошки белели скрюченные пальцы мертвеца и после смерти не желавшего расставаться со своим «калашом».
Полковник не был сентиментален. Расставив для устойчивости шире ноги, он вывернул автомат из костенеющих пальцев покойника. Неприхотливому «Калашникову» ничего не сделалось в обвале; сдув с него пыль, полковник отстегнул магазин, проверяя патроны. Патронов оказалось немного, с десяток, но все это было больше, нежели совсем ничего.
Забросив трофей на плечо, перепрыгивая с камня на камень, полковник добрался до засыпанного разлома и обдал его галогенным лучом. Замурованным в галерее, им следовало искать какой-то выход; у полковника родилась совершенно безумная на этот счет идея, но прежде чем решиться на нее, или, наоборот, отвергнуть, он должен был все проверить сам.
Случившийся обвал не просто завалил галерею камнями; произошла подвижка горной породы, в результате чего вода, бурным потоком несшаяся в разломе, иссякла.
«Между тем, — размышлял полковник, присев на краю сохранившейся возле стены ямины, — куда-то же вода уходила, и если следовать ее подземным руслом, есть невеликий шанс выбраться из каменной мышеловки».
Он повел лучом по мокрому грунту, где еще струились грязные ручьи, стекаясь в черную дыру провала, потом спустился по камням на дно, увязнув в слое зловонного ила. В этой жидкой грязи он добрел до провала, посветил в него, но увидел только стены колодца. Камень, который он бросил вниз, отозвался шлепком в воду спустя три секунды. Делая кое-какие раскладки в уме, Родригес вылез из траншеи к своим.