Была глубокая ночь, когда впереди неожиданно мелькнул слабый огонёк. Это был свет, который лился из окна дома Мэтисонов. Судя по расстоянию, которое их отделяло от него, до дома оставалось ещё часа два езды. «Люди на лошадях верхом зимой — самые несчастные люди на свете, — пронеслось в голове у Мартина Паули. — Им приходится бесконечно и в полном одиночестве продираться сквозь холод и тьму, страстно мечтая о тепле и свете, которые кажутся такими далёкими, такими недостижимыми». С каким бы удовольствием Мартин оказался сейчас в тёплом, защищённом от снега и холода доме, среди света и тепла, оказался бы среди других людей...
Но по мере того, как они всё ближе подъезжали к дому Мэтисонов, сердце Мартина начинали всё больше глодать страх и сомнения. С одной стороны, Мэтисон должны были уже давным-давно получить его письмо, в котором он сообщал им о смерти Брэда. Но что, если письмо вдруг по каким-то причинам не дошло до них, и они по-прежнему считали своего сына живым?! А ещё хуже было бы, наверное, если бы, узнав из письма о гибели Брэда, Мэтисоны обвинили бы Мартина в косвенной причастности к его смерти. Мысль об этом мучительно терзала душу Мартина Паули.
Да и сами они после стольких месяцев блуждания по ледяной пустыне выглядели отнюдь не лучшим образом. Лошади, на которых они сейчас тряслись, представляли собой донельзя измождённые клячи. Сами же они внешне походили на обросших грязной щетиной бродяг. Но если огромная борода и длинные взлохмаченные волосы Эймоса придавали ему некоторое сходство с ветхозаветным пророком, то жидкая неровная бородёнка Мартина делала его вид весьма отталкивающим. К тому же у него постоянно текло из носа, кожа на шее была выжжена безжалостным загаром, а руки с донельзя потрескавшейся и тёмной от въевшейся грязи кожей напоминали лапы стервятника.
— Нам повезёт, если они не выстрелят в нас, едва только завидят наши чудовищные силуэты, — хрипло произнёс Мартин. — Чёрт, таким, как мы, нельзя переступать порог ни одного приличного дома!
Эймос кивнул, соглашаясь с ним, и ещё издали принялся громко выкрикивать: «Это мы! Это Эймос и Мартин! Это мы!». Он стремился сделать всё, чтобы их появление не стало для Мэтисонов неприятной неожиданностью.
Сложенный из крупных брёвен, дом Мэтисонов был возведён в архитектурном стиле, характерном для южных штатов, — он состоял из двух отдельных строений под общей крышей. Между этими двумя строениями был оставлен узкий, так называемый «собачий», проход. Здание слева от этого прохода служило кухней. В правом же здании находились спальни. Сам Мартин никогда не был в этом здании и не знал, что там находится.
Два других сына Аарона Мэтисона, Эбнер и Тоуб, выскочили из дома с зажжёнными лампами в руках. Увидев Эбнера, Мартин Паули испытал невольный шок. У Эбнера были точно такие же светло-голубые глаза, как и у Брэда, и такая же чистая кожа, к которой, казалось, грязь просто никогда не приставала. Несколько секунд потрясённому Мартину казалось, что перед ним возник сам Брэд.
Братья Брэда ничего не спросили про своего покойного брата. Эбнер просто сказал:
— Входите. Не думайте о своих лошадях — мы сами их расседлаем. Отец ждёт вас.
Мартин вошёл в дом. На кухне ничего не изменилось. Глаза Мартина обежали все предметы. Всё стояло на месте в точно таком же положении, как и всегда. На деревянных колышках висели до блеска начищенные медные тазы и сковородки.
Аарон Мэтисон подошёл к Мартину и взял его за руку.
— Мартин, — сказа он, — спасибо за письмо, которое ты написал.
На кухню вошла миссис Мэтисон. Она обняла Мартина и надолго застыла в таком положении, сжимая его, точно он сам был её сыном.
Мартин услышал чьи-то шаги и увидел, как на кухню вошла Лори. Но она не стала подходить к нему, не стала обнимать его и касаться его руки. Она просто улыбнулась ему и встала у стены.
Аарон Мэтисон повернулся к Эймосу.
— Эймос, у меня есть для тебя письмо.
— Что? — удивлённо посмотрел на него Эймос.
— Его привёз Джоб Уилкес. Один из рейнджеров. Он сообщил мне, что написано в этом письме. Я считаю, что это — хорошие новости.
Глава 12