— Вы же полицейский! Если у вас конфиденциальный разговор, набережная в этот час и в эту погоду подойдёт для него не хуже кафе.
— Особенно в эту погоду, — Ян поёжился. — Но меня будет греть мысль, что, если за нами наблюдают, насморк заработаем не только мы, но и они.
— А кто-то должен за нами наблюдать?
— Не должен, но сами понимаете, профессиональная паранойя.
— Понимаю.
— Заодно здесь у вас будет возможность, если я задам слишком личный вопрос, тихо и незаметно сбросить меня в море, — с нарочитой бодростью добавил он. — Видите, как усердно я ищу положительные моменты в вашем отказе от кофе?
— Я давно не тренировалась, так что скорее у вас будет такая возможность, если окажется, что я знаю слишком мало или слишком много.
— Ну что вы, ведь мы же почти коллеги!
— И что же почти коллеге надо от почти коллеги?
— Если не кофе, то информацию. Помните то дело, во время которого мы познакомились?
— Помню, но странно, что об этом помните вы. Ущерб был не такой большой, прошло столько лет, думала, дело давно закрыли.
— Как в таких случаях говорят, открылись новые обстоятельства. Меня интересует тот ваш рейс, а ещё рейс, после которого вы уволились.
— Как вы деликатны. Сказали бы как есть, «рейс, после которого вас собрали по кусочкам». Что вас конкретно интересует?
— Между этими двумя рейсами есть что-то общее?
— Кроме того, что для меня они оба закончились в больнице? Но я всё о своём. Один и тот же экипаж, за единственным исключением, один и тот же командир экипажа.
— Исключение — Джессика Моо?
— Да.
— Когда она начала работу у вас в экипаже?
— Примерно за полгода до нападения на Мусциде.
— Вы с ней сработались?
— Да, она была профессионалом.
— А личные отношения?
— Джессика не искала сближения с командой, а мы не настаивали.
— Где она работала раньше?
— Насколько знаю, она возглавляла отдел логистики центрального офиса нашей компании.
— И пошла работать рядовым инкассатором? — не поверил Ян.
Лед пожала плечами.
— Пошла. Объяснила, что ей надоело сидеть на одном месте, а офисные отношения стали неприятными.
— А подробнее?
— Подробнее не знаю, это всё, что она сказала, правда, немного в других выражениях.
— Более цензурных или менее?
— Менее.
— Понятно. Ещё какие-то странности или совпадения припоминаете?
— Пожалуй, что и нет. Про мастер-ключ в первом случае я вам говорила...
— Да, я помню.
— А во втором обошлись без таких тонкостей. А больше ничего не приходит в голову. Разные грузы, разные маршруты, разные отправители и получатели. Встречный вопрос от почти коллеги почти коллеге: вы думаете, эти случаи связаны?
— Знаете, есть такая дурная штука как интуиция? Я в неё не верю, но иногда прислушиваюсь, обычно для того, чтобы не верить дальше.
— И сейчас решили прислушаться?
— Да. Вы думаете, зря?
— Не думаю, всё-таки иногда интуиция не ошибается. По крайней мере, если бы я прислушалась к своей интуиции и последовала бы вашему совету после первого инцидента, избежал бы многих проблем.
— А ваша интуиция говорила, что это не случайный инцидент?
— Про неслучайность говорил разум, ему вполне хватило мастер-ключа. А интуиция вопила, что ничем хорошим это всё не кончится.
— Насколько помню, ваш прошлый командир экипажа уволился меньше, чем за полгода до первого инцидента? Вы знаете, почему?
— Он вышел на пенсию. Сказал, что пора заняться разведением внуков и гераней. Спросите лучше у него самого.
— Четыре года назад я спросил, он ответил, что это не моё дело.
— Полицейских мало кто любит.
— Я знаю. Смена капитана стала для вас неожиданной?
— Он давно поговаривал, что пора заканчивать искушать судьбу и мотаться по Галактике, как курьер, годы берут своё и всё такое.
— Но закончил всё равно неожиданно?
— Вы не верите во внуков и герани?
— А вы?
— Я не знаю всех его обстоятельств, может быть, назрела необходимость заняться семьёй или здоровьем. Всё-таки выйти на пенсию он мог уже лет десять как. Наконец решил и вышел. Нет, найти повод для подозрений можно и тут, но он действительно так нужен?
— Вам ваш первый командир нравился?
— Да.
— А второй?
— Нет.
— Почему?
— По контрасту.
— Личному или профессиональному?
— Обоим. С Груздем такого бы не случилось.
— Вы подозреваете Лийоки?
— В непрофессионализме? Пожалуй. В злом умысле — сомневаюсь. Карьеру ему эти истории подпортили изрядно, можно сказать, почти её загубили. А оба груза были не настолько ценными, чтобы вознаграждения за соучастия хватило бы это загладить. Так что сомневаюсь, что тут замешан он.