Глубокой ночью, которую только закоренелые оптимисты способны назвать ранним утром, Ян проснулся от писка коммуникатора Лед. Спросонья заподозрив худшее, он не сразу сообразил, что просто пришло время перехода во вне-пространство, который Лед, как и положено штурману, собиралась контролировать лично. Отмахнувшись от предложения «Вы спите, я ненадолго», он пошёл вслед за девушкой. Там сидел только такой же заспанный пилот, при виде их молча мотнувший головой в сторону кофе-машины. «Ничто так не объединяет, как совместные ночные бдения», — подумал Ян, наливая себе чашку. Пока корабль подлетал к точке перехода, а пилот и Лед обменивались полетными данными, он прислушивался к тишине на корабле, в любую минуту ожидая прекращения сложившейся почти идиллии. Но всё обошлось, благополучно пережив непередаваемые ощущения перехода и убедившись в правильности курса, Лед и Ян отправились досыпать.
Так и потянулись дни перелёта. Ян помнил признание Тасманца относительно мельхиорцев и не был уверен, что это всего лишь попытка выторговать что-нибудь себе за «неудобства», поэтому он сопровождал Лед во всех перемещениях по кораблю и устраивался рядом, когда она контролировала и корректировала курс. Не то, чтобы он рассчитывал на свои силы в случае конфликта с экипажем, но так было спокойнее. Но единственным инцидентом такого рода стала стычка с наконец проспавшимся, но совсем от этого не умиротворившимся корабельным штурманом.
Случилось это на вторые сутки полёта. Тасманец то ли доверял своим «пассажирам», то ли контролировал обстановку по камерам, но в центральном посту кроме них двоих никого не было.
— Ой! — донеслось от входа.
Ян обернулся. В проёме мелькнула и тут же пропала грузная тень. Секунд через двадцать она появилась снова, уже немного увереннее, и тут же оформилась в высокого мужчину.
— А где Снэк? — спросил он.
Снэком звали пилота, и, насколько Яну было известно, он сейчас или спал, или резался в карты с капитаном. Обдумывая, как лучше донести эту информацию до ещё не вполне пришедшего в себя штурмана (если, конечно, скоропортящийся груз Тасманца не состоял из похмельных мужчин), Ян рассматривал прибывшего. Слегка небритый, слегка лысеющий, слегка полноватый... И слегка не в духе, как вскоре выяснилось.
Лед решила сомнениями не мучиться и просто ответила:
— Должен быть у себя в каюте.
— Спасибо...
Штурман развернулся, потом внезапно что-то осознал и задал потрясающе оригинальный вопрос:
— А вы вообще что тут делаете?
И снова Лед опередила Яна:
— Ведём контроль траектории.
Положим, контролировала траекторию одна Лед, а он пытался контролировать обстановку, но штурман и полученную информацию переваривал с трудом. Но он был всё-таки штурманом, поэтому спросил:
— А мы вообще где?
— Покидаем сектор KDSE45, через 20 минут будем в секторе TDXT54.
Теперь настало время самого сложного вопроса:
— А вы вообще кто?
— Временные заместители, — на этот раз такой же безукоризненно честный ответ дал Ян.
На лице штурмана отражалась тяжёлая работа мысли. Ян ему не завидовал, но помочь ничем не мог, разве что отвести за руку в каюту и уложить спать ещё на пару часов. Тут панель управления издала тихий сигнал, и Лед отвернулась от незадачливого коллеги и сосредоточилась на показаниях приборов. За время, проведённое с ней в центральном посту, Ян уже успел узнать, что этот сигнал свидетельствует о некритичных, но всё равно требующих внимания погрешностях курса. Корабельный штурман тоже при этом звуке встрепенулся и, нахмурившись, потребовал:
— Слезай!
Ян предполагал, что Тасманец не стал бы держать на таком ответственном посту профана, и, вполне возможно, штурман даже в таком состоянии с ситуацией бы справился. Но предполагать ещё не значит знать, а потерять несколько дней, выбираясь из дебрей, куда может их завести похмельный разум несчастного влюблённого, Яну совсем не хотелось. Поэтому он решительно заступил штурману дорогу:
— А предполетный осмотр ты, приятель, прошёл?
— Предполетный что?
— Медосмотр! Справка от врача об отсутствии вредных привычек, детских болезней и мании величия.
С минуту штурман внимательно смотрел на Яна, потом неожиданно грустно сказал: