Машинально размяв шарик, вожатая обнаружила крошечную бумажку и на ней одно слово: «Соглашайтесь».
С кем соглашаться? На что соглашаться? Кто это советует? Чей это приказ? Весточка от своих? Не успела она собраться с мыслями, как тот же нечеловеческий голос выкликнул:
— Эй, кто там пионерская вожатая, выходи!
И она снова очутилась в кабинете фашистского начальника перед портретом Гитлера. Он принял ее вежливо, даже не напомнил о первой встрече. А тот самый беленький немчик в очках, что так жестоко ударил ладонью по шее, с улыбкой проговорил:
— Вы очень правдивы, фрейлейн. Вы правильно говорили, предупреждая нас об опасности, о том, что лес наполнен партизанами и красноармейцами… И больше того, они здесь, рядом. И так дерзки, что сегодня ночью напали на конвой и освободили большевиков, которых везли на уничтожение…
Владлена Сергеевна не поверила своим ушам. А немец продолжал:
— О, я это проверил своими глазами, сколько в хуторе партизан. Вот значок этой проверки, отметка, — и он показал на лоб, заклеенный пластырем. — Хорошо, что я не поторопился сойти с катера на эту коварную землю… Могло быть хуже… Ваше предупреждение меня спасло… Спасибо, фрейлейн.
Его шеф был немногословен. Растворив окно, он указал на площадь, где виднелась виселица и на ней повешенный.
— Это тот самый негодяй, что клеветал на вас. Он завел наших солдат под пули партизан, за что и казнен! — И, помолчав, коротко произнес: — Мы предлагаем вам честное сотрудничество.
Владлена Сергеевна вся собралась, чтобы не сорваться, не дать ему пощечины. «Соглашайся, соглашайся», — билось у нее в мозгу единственное слово, долетевшее с воли весточкой от своих.
А переводчик тем временем разъяснял:
— Вверенные вам дети, к сожалению, попали в руки партизан… Но много еще других детей рассеяно по деревням, по отдельным семьям. Вам предстоит всех их собрать и препроводить в село Бутенево. Для них жилье предусмотрено в доме помещика фон Бутенопа на всем готовом… Там дети будут жить до особых распоряжений… Германское командование надеется, что вы выполните свою благородную миссию, как подобает честному человеку…
— Да, я выполню свою миссию, — произнесла вожатая одними губами, — я согласна.
А в душе ее поднялась буря, сердце громко забилось, и перед глазами встали лица любимых ребят.
«Вот она, спасительная веревка, брошенная мне на дно пропасти неизвестными, но своими людьми. Я должна доказать, на что я способна, я многое поняла теперь! Мы еще увидимся, ребята!» Ей страстно захотелось увидеть Варвеля и сказать ему, как она в нем ошибалась! Теперь уже она постарается не ошибаться — от малейшей ошибки в таком деле, на которое она идет, зависит не только ее, но и многих других судьба.
«Постойте, ребята, я докажу вам, мои орлята, что могу быть настоящей вожатой!»
— А что же дальше? — спросил я Цыганкова. — Что с этими искателями сбитых самолетов? Что с их вожатой? И как вам удалось выбраться оттуда?
— Очень просто, наши спасители пограничники опять же выручили. Подбили фашистский связной самолет, вернее, подстрелили летчика, но он в агонии сумел все же посадить машину целенькой. Они ее замаскировали, пригодится… Вот я и вывез на ней раненых в бою у хутора пограничников и полковое знамя, которое они несли с собой. Ну и ребят, конечно. Вылетал я на советском «ястребке», а вернулся на фашистском «аисте»… Так уж мне не везет!
— Ну, а что с ребятами все-таки? Где они? Что вы знаете о судьбе Владлены Сергеевны?
— Лада? — Но тут Цыганков осекся. — Это военная тайна. — И забрал у меня тетрадку. — Не вздумайте в газеты тиснуть хоть заметочку… Наши связи с партизанами оглашению не подлежат. Сами знаете — по одной ниточке опытные разведчики могут весь клубок размотать!
— Но живы ли они хотя бы?
— Сегодня живы, завтра нет, война дело такое, — уклончиво отвечал летчик, — вот Варвель, уж такой отчаянный мальчишка был, таким ловким связным работал, а все же попался… И не удалось выручить, угнан в Германию.
Больше ничего не стал мне рассказывать любящий пошутить и побалагурить Володя. Замкнулся. А меня уже звали на другой фронт.
Вот какая история произошла под Старой Руссой, на новгородской земле, между Полистью и Ловатью-рекой.
