Ответы самому Луи кажутся очевидными.
— И лучше предать ради неё, чем сказать правду? — едко уточняет он.
Зейн разворачивается, как ужаленный. Кажется, если бы они были в одной камере, Зейн уже попытался бы снять с Луи кожу, а так он только смотрит бешено и сжимает кулаки. Найл на всякий случай подбирается, а Томлинсона тянет подойти ближе, потому что не имеет Зейн права злиться, это не его предали и подставили, это не он оказался в тюрьме, это его сейчас хочется придушить, потому что заслужил.
— Тебе не понять, как это, когда находишь что-то для себя, — хрипло говорит Малик.
Луи вскидывает подбородок, шагает всё же к решётке, очень хочет вцепиться Зейну не в горло, а сразу в лицо. Ну конечно, он же самый несчастный и никто его не понимает! Зейна хочется взять обеими руками за голову и приложить лбом о решётку. Пару раз. И добавить ногами.
Но Луи смотрит на пышущего злостью Зейна, и видит обиженного мальчишку, того, который как-то ночью рассказывал, как оказался пленником на пиратском корабле. Того, который переступил через себя, чтобы попросить научить его писать. Того, который клялся в дружбе и встал плечом к плечу с Гарри, когда тот решил поквитаться с отцом. Куда только всё делось?
Слепая ярость схлынула, оставляя опустошение. Луи тяжело сглатывает. Слова Зейна странно перекликаются с его собственными мыслями, и тем больше хочется то ли посмеяться, то ли оскорбиться. Он отлично понимает, как это, когда находишь что-то своё.
Зейн, значит, считает, что нашёл что-то для себя. Да только правда ли это? Ведь найти что-то для себя — это не прожить жизнь, настолько стыдясь себя самого, что приходится придумать какого-то другого себя. Да захочется ли жить с теми, ради кого приходится лгать о себе самом?
— Ты меня недооцениваешь. Ты нас всех недооцениваешь, Зейн, и я не знаю, почему.
Луи отворачивается, запускает руки в волосы и прикрывает глаза. Старается не реагировать на вопросительный взгляд Гарри, который явно понял, что Томлинсону есть, что сказать по вопросу. Прощальные откровения Луи предпочёл бы отложить до завтра. Он вовсе не против рассказать друзьям правду, но свои чувства хочется оставить своими ещё хоть немного дольше.
За пределами камер солнце медленно переползает по небу, а внутри тюрьмы ничего не меняется. День проходит муторно и долго, а что делать — не понятно. Зато у всех есть о чём подумать, и, наверное, все думают, пока за окнами густится вечер, пока меняется караул в тюрьме, пока проходит один из последних дней в их жизнях.
Луи сидит на соломе, а Гарри меряет их камеру шагами — двадцать вдоль, пятнадцать поперёк, особо не разгуляешься. В конце концов Стайлс тратит всю энергию, падает рядом, секунду смотрит на свои пальцы без единого кольца и сжимает руки в кулаки.
— Нам нужен план.
Да, им нужен план, потому что никаких признаков того, что их отсюда вытащат, не наблюдается. И остаётся только надеяться, что они не встретят Лиама завтра на виселице. Вытащить пиратов из тюрьмы — ни черта не лёгкая задачка, и пускай лучше Лиам просто не справился, чем не справился и попался.
— Думаешь, прорвёмся по пути на виселицы? — спрашивает Луи. — Потому что отсюда нам ходу нет.
— У нас не так, чтобы есть выбор.
— В теории, если бы у нас с Лиамом тогда не получилось взорвать стену, мы хотели устроить заварушку на улице, — присоединяется Найл. — Не знаю, что у нас получится без помощи извне и с нынешним количеством солдат, но можно попытаться.
А им только и остаётся, что пытаться. Надежда на какой-то другой исход уже почти не существует.
— Без оружия? Это самоубийство, — Луи хмыкает. — Правда, если не попытаемся, всё равно гарантированно умрём через полчаса после выхода отсюда самое позднее. Я лучше умру при попытке побега.
— В теории мы можем и выжить, — слабо улыбается Найл. — В любом случае, что мы теряем, если попытаемся?
— Ну хоть умрём на своих условиях, — кивает Гарри.
Они переглядываются, и Луи вдруг думается, что он ужасно любит этих идиотов, с которыми и помереть как-то не так страшно. Они прожили не такие уж и плохие жизни, по крайней мере у них были настоящие друзья. И один Зейн, не без этого.
Снова лязгает запор на двери, и снова в неурочный час. По короткой лестнице гремят шаги и почему-то знакомые голоса.
— Пиратам врать она не боится, штопать этих пиратов не боится, в рейд идти не боится. А крыс боится, нет-нет, ни за что к ним не пойдет. Ну что за создание?
— Все женщины такие непредсказуемые. А крысы-то здоровые. Отвратные твари.
Слышится писк отпинутой с дороги крысы, и через несколько секунд в коридоре показываются Лиам и Рыжий Эд. С ключами, без сопровождения солдат и с ужасно довольными лицами.
Пираты пару секунд тратят на то, чтобы понять, кто это и не кажется ли им, потом дружно подскакивают на ноги. Облегчение кажется почти различимым в воздухе.
— Надеюсь, вы успели соскучиться по морю, парни? — Эд демонстрирует связку ключей.
— Черти морские, ты бы знал, как я рад видеть твою рыжую морду, — выдыхает Гарри.
— Вы не поверите, кому обязаны своим освобождением, — широко ухмыляется Эд, перебирая ключи и вставляя, наконец, один в замочную скважину. — Ну, кроме нас, разумеется.
Никого это не интересует, потому что свобода маячит уже за дверью и кому, как не команде (своей и, кажется, Эда) они могут быть обязаны. Эд распахивает дверь и перекидывает ключ Лиаму, сграбастывает Гарри в короткие объятия.
— Элизабет Мидлтон, если интересно. Той, которая у вас была Бартом Мидлтоном.
Луи спотыкается и давится воздухом, кашляет. Гарри недоумённо смотрит на Эда.
— Что? — хрипит Луи. — Вы её сюда притащили?!
— А она не спрашивала разрешения, — фыркает Лиам. — К тому же, это она нас сюда пропустила.
Луи прокашливается и пытается бороться с желанием кого-нибудь прикончить. Плевать ему, что она там не спрашивала и что сделала, тащить её в Порт-Ройал было полнейшим безумием!
— Ну-ка поподробнее про Барта Мидлтона, — шипит Гарри и разворачивается к Луи. — Ты знал?!
— Пару недель, — отмахивается Луи, но встречается взглядом с Гарри и понимает, что объяснений не избежать. Вздыхает. — Я не одобрил. И я знаю, что ей за это полагается, но, — он беспомощно разводит руками, — но я не мог её убить. К тому же, у нас были дела поважнее.
Гарри смотрит так, как будто насквозь его видит. И Луи на пару секунд хочется, чтобы так и было и не пришлось каяться вот прямо сейчас.
— Очевидно, он всё объяснит, — хмыкает Эд. — Но потом. Я бы, кстати, тоже послушал, как с вами так вышло.
Гарри очень подозрительно суживает глаза, как будто у него что-то в голове щёлкнуло. И судя по его кошачьей ухмылке — щёлкнуло.
— Он объяснит, куда денется, — соглашается Стайлс. — Но пока мы отсюда свалим и посмотрим, кто же это нам так помог.
Лиам открывает камеру Найла, передаёт ключ дальше и, видимо, только сейчас замечает Зейна. Пару секунд моргает, потом вопросительно поворачивается к остальным.
— А с этим что делать?
Зейн презрительно изгибает губы, но никто на это внимания не обращает. Луи, честное слово, плевать, что они будут делать с Зейном, ему только что на голову свалилась новость важнее, и… И он так же идиотски рад присутствию Мидлтон, как зол на то, что она тут. И что ей предстоит узреть кучку оборванцев и его самого в далеко не блестящем виде. Издержки тюремного заключения, чтоб его.
— Я здесь из-за вас, — напоминает Зейн.
— Он не сдохнет по нашей вине, — цедит Гарри. — Всё, уходим отсюда, мне надоела тюрьма.
========== Спасение. Бетти ==========
Комментарий к Спасение. Бетти
Aesthetic:
https://pp.userapi.com/c852016/v852016785/fe9c4/yRnk5heCKj4.jpg
Спешные сборы начали кипеть, кажется, ещё до рассвета. Пираты, откровенно сказать, не в восторге от правды о Барте Мидлтоне, но никто хотя бы не возмущается слишком громко, раз уж от Бетти снова есть польза. Так что она занимается своими делами, а они просто держатся подальше, будто не знают, как теперь с ней разговаривать. Несправедливо, что Барта принимали и слушали, а Бетти годится только на то, чтобы тихонько ходить вокруг и не мешать.