—Насколько сильно ты его… — Лиам всё же жалеет Бетти, задыхающуюся в возмущении, и поднимает ладони в мирном жесте. — Насколько он тебе нужен, что ты готова так рисковать?
— Какой смысл об этом говорить, они там всей компанией сидят, — Бетти отворачивается, пряча лицо, проходит по комнате. Она готова рискнуть чем угодно, лишь бы была уверенность, что всё получится, и Луи (а так же вся компания) окажется на свободе. Она понятия не имеет, что означал поцелуй в трюме и что чувствует к ней Луи, зато точно знает, что влюблена в него безоглядно. — Лиам, ты так сильно хочешь взорвать эту тюрьму? Взорвёшь, если я не справлюсь, — она вздыхает, сама себя подбадривает. — А я справлюсь.
Бетти садится на рундук под окном, сцепляет руки на коленях, облизывает пересохшие губы. За спиной в окна колотятся капли дождя, рассеяно и как-то глухо, звук отдаётся в её многострадальной голове. Она справится, она обязана справиться. А после этого, когда никому уже не будет грозить виселица, им нужно справиться с ещё одной задачей. Предложений у неё толком нет.
— Я вообще-то хотела поговорить. Что делать с Паулой?
Лиам едва заметно хмурится, тут же возвращается к серьёзности. И явно он понимает, почему она не заговорила об этом прежде, при Рыжем Эде и Мануиле. Одно дело вытаскивать из тюрьмы товарищей, другое дело — похищать маленькую леди, которая, скорее всего, где-то в доме губернатора или его родственников.
— Я думаю, ты не одна, кто не захочет её оставлять британцам, но не представляю, как её вытащить, — признаётся Лиам. — Мы ведь даже не знаем, где она.
Бетти тихонько выдыхает. Лиам с ней честен, и это неожиданно много для неё значит — он всё же не считает её ущербной или ничтожной из-за того, что она женщина. Но это единственная хорошая новость.
— Мы ведь её не оставим? — Бетти слышит, что звучит почти жалобно, но ничего с этим сделать не может. — Она ведь тоже… не в тюрьме, но она там не по своей воле.
— Я знаю, — кивает Лиам. — И я тоже не хочу её там оставлять, но нам нужен план.
Ну, хоть взрывать дом губернатора он не собирается.
— Мы ведь об этом подумаем?
— Конечно. Только думать, возможно, придётся уже на месте.
И это Бетти не нравится. Как не нравится и мысль о том, что хотя ни Найл, ни Луи, ни Гарри не захотят оставить Паулу британцам, нужно будет убеждать остальных в необходимости дополнительного риска. И ещё больше ей не нравится мысль о том, что, возможно, они не смогут придумать, как спасти Паулу, но эту мысль она от себя гонит.
— Я что-нибудь придумаю, — упрямо говорит Бетти.
Она не собирается бросать Паулу, потому что не простит себе, если хотя бы не попытается спасти эту милую девушку. И потому, что обещала Эйвери.
***
К Ямайке подошли утром через несколько дней, когда Бетти готова была уже по стене лезть, если бы это помогло. Якорь бросили в неприметной бухточке в нескольких милях от города и тут же отправили на берег группу пиратов за новостями. Бетти в ожидании сбивала углы, заламывала руки и искусала губы. Наконец, спряталась на камбузе, занимаясь монотонной работой. Там её и нашёл Мануил, довольный, как сытый кот.
— Живые, — объявляет он. — Не сказать, что здоровые, но хоть живые. Торжественное повешение намечено только на послезавтра и теперь не состоится.
— Слава Богу! — Бетти бросилась бы его обнимать, если бы руки были чистыми.
— Вроде того, — фыркает Мануил. — На самом деле слава губернатору, который хочет устроить из этого праздник, и слава тому, что Луи или Гарри не достали его достаточно сильно, чтобы казнь ускорили, — улыбка у Бетти тут же увядает, думать о том, что они могли опоздать, ей не хочется категорически. Мануил тут же чувствует перемену, виновато разводит руками. — Ладно тебе, Бетс, вытащим мы их. Мне вот тоже некоторые из этих засранцев дороги как память. И вообще, если я вернусь без Луи, его сёстры меня больше в жизни на порог не пустят, а мне надо там кое-кого красивого повидать, спросить, не лютует ли старшая сестрица.
Бетти вопросительно приподнимает брови, но Мануил только хитро улыбается, укрепляя её едва родившиеся подозрения. Историю о том, как Шарлотта Томлинсон спихнула его с лестницы, она уже слышала, как и историю о том, что потом он был частым гостем в их доме, но не ради одной только Шарлотты. Теперь кажется, что, может, и вовсе не ради неё. Путём нехитрых подсчётов можно даже с уверенностью предположить, что дело всё во второй по старшинству мисс Томлинсон.
— Его спасение, конечно, добавит тебе привлекательности, — улыбается Бетти. — Будешь как минимум героем.
— Очень на это рассчитываю. Хотя я вроде и так неплох, а?
Бетти придирчиво его рассматривает и делает вид, что задумывается. Определённо, он неплох: высокий, подвижный, с выразительными чертами лица, тёмными внимательными глазами и кошачьей улыбкой. На Бетти это, правда, не производит сногсшибательного впечатления, потому что Мануил не Луи, но на кого-то другого должно бы.
— Неплох, — великодушно соглашается Бетти.
— Ну спасибо, — Мануил корчит недовольную гримасу, делая вид, что оскорблён до глубины души. — Спишу это на твоё напряжённое состояние.
Ага, напряжённое состояние. Бетти окидывает взглядом камбуз, и после новостей он кажется ей чуть посветлее. Осталось только использовать его по назначению — приготовить дорогим британским солдатам гостинцы.
План так прост, что рискует провалиться на первых же шагах или стать потрясающе успешным. Бетти просто придёт и напоит британских солдат гадостью. А потом откроет двери тюрьмы пиратам. Всё.
Правда, чтобы напоить солдат, их ещё не мешало бы накормить, и для этого Бетти ещё и пирог им готовит. Ужасно солёный, чтобы солдаты хотели пить, но не слишком большой, чтобы увлекались питьём, а не едой. Нейт в это время подсчитывает, сколько драгоценного порошка придётся извести на «проклятущих англичашек», и осторожно ссыпает его в бутылки.
— Ты как священнослужитель над вином перед причастием, — хохотнул Мануил, передразнивая движения Нейта над бутылками.
— Я превращаю вино в кровь врагов, не мешай, — мрачно откликается Нейт.
— Звучит устрашающе, а? — Мануил ржёт и толкает локтем Лиама, тот закатывает глаза.
— Что угодно, лишь бы чудо сработало.
Солнце садится, и пираты понемногу переправляются на берег. Кто-то сразу идёт в разные части города, чтобы устроить там переполох и отвлечь патрульных солдат, а Бетти шагает с личным эскортом прямо в сторону тюрьмы. Они уже знают, сколько человек её охраняет и когда они сменяются, так что подходят уже в темноте, через несколько часов после смены караула.
Всё может пойти не так, и Бетти это отлично знает. Её могут не пустить, её могут не послушать, вино может показаться странным на вкус или просто невкусным. Солдаты могу пить не вместе или начать засыпать неравномерно, поэтому кто-то может поднять тревогу… Но другого плана не было, как не было и другого шанса.
Пираты остаются у Бетти за спиной, теряются в тенях соседних домов, и она оказывается одна перед дверью тюрьмы — длинного тёмного здания, окружённого стеной. Ей нужно быть крайне убедительной, убедительнее, чем в роли Барта, потому что от этого зависит не только её жизнь. У Бетти при себе только корзинка, некоторое количество сомнительного обаяния и горячая вера в то, что ей должно повезти.
Бетти медлит и думает, насколько сильно она любит Луи Томлинсона и на что готова, чтобы вытащить его и всех, кто там с ним в тюрьме? Жизни людей гораздо ценнее, чем всего лишь необходимость улыбаться солдатам, да. Так что придётся положиться на отсутствующие актёрские способности, потому что кроме неё никто не сможет привести план в исполнение, и тогда придётся взрывать стену, а это неизвестно чем кончится.
Бетти громко стучит. Насколько сильно она его любит? Достаточно сильно, чтобы постараться вытащить.
На стук выглядывает молодой человек, вопросительно оглядывает Бетти, а у неё в голове полный сумбур, и сердце больно и гулко бьётся в груди, отвлекая. Но солдату не нужно этого знать.