Мисс Мендес заходит в каюту, а Элизабет продолжает путь, и Луи торопится её перехватить.
— Значит, собираешься шить?
Она чуть вздрагивает, оборачивается.
— Зря я что ли это умею? — улыбается она. — Мне даже нравится эта работа.
Луи равняется с ней, подстраивается под её шаг. Присматривается к Элизабет, отмечая, что у неё хотя бы руки больше не дрожат и вид не такой усталый. Они не сговариваясь идут в сторону кают-компании, будто она тоже хочет дать ему шанс с ней объясниться. Луи открывает дверь, пропуская девушку вперёд себя и закрывая после.
— Как ты?
Она улыбается чуть смущённо, убирает за ухо прядь волос. Волосы у неё на свету отливают золотом и, убранные наверх, открывают вид на длинную шею, разлёт ключиц и красивую грудь. Луи в очередной раз думает, как она ухитрялась вообще дышать, не то что работать, если сама себе перетянула всю грудную клетку, чтобы её не раскрыли. И как она ухитрялась водить их всех за нос, выдавая себя за мальчишку?
— Уже лучше. Кажется, такие эскапады хороши на один раз, я всё-таки слабая женщина.
— Ты? — хмыкает Луи.
— Я определённо женщина, и не самая сильная.
— Ты устроила бесшумный побег из тюрьмы Порт-Ройала и уговорила губернаторскую племянницу сбежать. Я думаю, ты посрамила большую часть Берегового Братства.
Она хрупкая и тонкая, но, Луи знает, сильная. Может, много золота не поднимет, но сделает всё, чтобы помочь тем, кто ей не безразличен. Ему хочется, до боли в груди хочется её к себе прижать и никуда не пускать, но он этого не делает, потому что ещё ему хочется, наконец, поговорить.
Элизабет чуть краснеет, но не теряет улыбки, только пожимает плечами.
— Тогда буду считать, что это подходящее завершение моей службы на «Леди Энн». Кажется, мнение о том, что женщины на борту не к добру, не подтвердились, одна женщина была даже полезна, — она отворачивается к шкафам, ведёт кончиками пальцев по корешкам книг. — Знаю, что должна уйти, но ужасно не хочется. Я буду скучать, — она чуть запинается, задумчиво стучит по полке, но всё же спрашивает. — А ты?
— Нет. — Рука у неё замирает, и плечи вздрагивают. Луи смеётся, шагает ближе, прямо ей за спину, и объясняет, пока она не успела обидеться. — Ты уйдёшь с корабля, но не от меня ведь. Даже не пытайся.
Элизабет — Бетти, — медлит, потом разворачивается, встречает его взгляд снизу вверх. Луи читает на её лице неуверенность пополам с надеждой и очень хочет верить, что сейчас не получит по лицу. Один раз она пыталась.
— Как мне это понять?
— Очень просто. Я тебя люблю, я тебя хочу, мне нужно, чтобы ты меня любила, вышла за меня замуж, ждала меня и дальше по списку.
Он выдаёт ей разом всё и сам на мгновение замирает в ожидании реакции. Мидлтон чуть приоткрывает рот, не находит, что сказать, и закрывает. И, кажется, пытается не улыбнуться. Зато Луи улыбается так, что щёки болят, касается её лица, очерчивает контур губ большим пальцем.
— Ну, мисс Мидлтон, улыбнись и благоволи составить моё счастье.
Бетти медлит ещё несколько секунд, как будто пытается осознать, что ему от неё нужно, и для Луи эти секунды проходят вечностью. Но она всё же улыбается, и её сияющее лицо, честное слово, заставляет что-то у него в груди цвести.
— Я вся ваша, мистер Томлинсон, — выдыхает она.
Он в жизни ничего лучше не слышал.
Секунда, и кто-то преодолевает расстояние между ними. У Луи в руках наконец-то оказывается её гибкое тело, на плечах — её руки, на губах — губы, и наконец-то всё правильно и хорошо. Бетти приподнимается на мысках ближе, и Луи углубляет поцелуй, скользит ладонями по её талии, по спине, касается волос, шеи… Ему хочется чувствовать её всю, покрыть поцелуями и заласкать до изнеможения. У него внутри как будто одновременно что-то цветёт и полыхает, не давая толком дышать, но он каким-то образом дышит, прижимаясь своим лбом к её, встречая шалый, откровенно счастливый взгляд. И проказливую улыбку.
— А мне не полагается время подумать?
Луи на пару секунд теряется. Это что, месть за его неуместную шутку или правда сомнения? Но Бетти по-прежнему у него в руках, мягко перебирает его волосы и, кажется, не собирается никуда деваться.
— Думай. Минут десять тебе хватит?
Бетти хихикает, проводит у него за ухом, и Луи тянется за этой лаской. Ну о чём, о чём ей думать? Но она о чём-то думает, со вздохом, наконец, озвучивает:
— Ты же знаешь, что с благородными предками мне не повезло?
— Хорошо, что я не на них жениться собрался, да? — фыркает Луи. — Тот еще я дворянин.
— Но это так, ты таким родился. Этого ничто не отнимет.
Томлинсон качает головой. Может и так, но… Но в таком случае Мидлтон тоже предстоит носить дворянскую фамилию, только и всего. Ему думается, родители одобрили бы такую невестку, а остальных предков он бы не спросил.
— Мидлтон, ты собираешься за меня замуж или нет? Прекращай выдумывать, я всё равно тебя уговорю.
Её явно не нужно уговаривать, Луи чувствует улыбку в уголках её губ, когда снова целует. Он совершенно определённо нашёл женщину, которую создали для него, и эта женщина вполне с этим согласна.
Но к ощущению почти детского восторженного счастья примешивается привычная серьёзная обеспокоенность. Чёрт бы всё побрал, что-то им действительно придётся обсудить — не чьё-то происхождение, а вполне реальный нынешний статус. В конце концов, обсуждения им всегда удавались, и уж сейчас Элизабет заслуживает предельной откровенности. Луи заглядывает ей в лицо, чуть не теряет все слова и решимость к серьёзным разговорам. На секунду закрывает глаза и чуть отодвигается, собираясь с дельными мыслями.
— А теперь серьёзно, — выдыхает он. — Бетти, ты же знаешь, что я пират. И я только что из тюрьмы Порт-Ройала, — скептический вид Мидлтон, которая его оттуда и вытаскивала, заставляет пытаться лучше сформулировать мысль. — Если нас сейчас и встретят на Тортуге без губернаторских солдат, я так и останусь пиратом с сомнительным довеском благородных родственников.
Бетти пару секунд выглядит обескураженной, но потом задумывается и серьёзнеет. Тяжело вздыхает и решительно мотает головой.
— Если ты уйдёшь с Тортуги подальше от губернатора, ты возьмёшь меня с собой.
— Это может быть опасно!
— А жену на Тортуге оставить нормально будет? — возмущается она. — Я точно знаю, что ничего с вами на Тортуге не будет, губернатор быстренько раскается в сотрудничестве с англичанами, потому что иначе ему придётся иметь дело со всеми пиратами острова разом. Угадай, кто победит? И вообще, я отлично знаю, кто ты такой, и меня это почему-то не смущает. — Луи тихо смеётся, с облегчением понимая, что она его до сих пор не судит. Кажется, если губернатор не раскается, ему придётся иметь дело с Элизабет, и тогда ему уже никто не позавидует. — Послушай, я знаю, что у тебя вся жизнь опасная, и ты умеешь эти опасности контролировать, просто… — Бетти мягко касается его скулы под длинной ссадиной, кусает губы, ища слова, и, наконец, вздыхает. — Просто пообещай, что дашь мне знать, если что-то действительно будет тебе угрожать и если тебе нужна будет помощь.
— И ты доверишь мне самому решать, что действительно опасно?
— Да.
Луи долго на неё смотрит, осмысливая всё сказанное. Она действительно рискнула собственной головой, чтобы спасти его, и теперь просит о самой малости — разумно взвешивать риски. Само собой, он всё сделает. Луи медленно качает головой и широко улыбается.
— Я тебя люблю, — он касается её губ коротким поцелуем. — Кстати, я пират, и твой отец каким-то образом должен об этом узнать.
— Я всё равно выйду за тебя замуж, прекращай выдумывать, — Бетти шутливо толкает его в плечо. — Не думаю, что расскажу ему всю правду, но могу рассказать часть; я случайно сбила тебя на улице, потом мы познакомились и… Вот. — Луи вопросительно вскидывает бровь, и Бетти чуть краснеет. — Я правда однажды тебя случайно задела. Через несколько дней мы и познакомились, правда я представилась Бартом Мидлтоном.
— Так я должен был узнать тебя по острым локтям? — смеётся Луи.