Не так часто на него из-за углов падают девушки и, едва извинившись, сбегают, и он что-то такое припоминает. И сейчас ему жаль, что Бетти тогда сбежала. Он скользит взглядом по её лицу, по шее, по платью и думает, что мог бы всегда видеть её такой, а не в огромной рубашке и штанах. Взгляд цепляет белую ткань под не до конца затянутой шнуровкой синего платья.
— Любопытная конструкция.
— Просто платье не моё и оказалось мало, — смущённо объясняет Бетти.
— Тебе всё равно идёт.
Луи не удерживается, касается шнуровки пальцами. Она его гипнотизирует, и как, скажите на милость, ему не смотреть, если Бетти в платье это просто какое-то чудо, которое хочется рассмотреть и потрогать. Это не считая того, что благодаря тому, что он полгода наблюдал за ней в мужской одежде, теперь слишком легко представить, что под этим платьем. Этого он вслух не скажет, что он за джентльмен такой? Ладонь ложится Бетти на талию, подальше от шнуровки.
— Сойдём в порту, я куплю тебе кучу платьев. Выберешь самое красивое, в нём отведу тебя в церковь и женюсь. Хороший план?
Бетти прикусывает губу, чуть краснеет.
— Так ты женишься на мне на берегу?
— Это правильно, разве нет? Нас обвенчает священник.
— Да, но я хочу тебя, а не платье и священника.
Она его до помешательства доведёт, не иначе. У Луи разом скручивает все внутренности и поджигает. Он утыкается ей в волосы, глубоко вдыхая, но пожар не унимается, потому что Мидлтон вот она. И он знает, она не имела в виду именно того, о чём он думает, но, Господи, как же это прозвучало!
— Бетти, я взрослый мужчина, со мной так нельзя, — выдыхает он.
— Даже мне?
— Как раз тебе и нельзя. А то я стану совсем буйным.
Бетти тихонько хихикает, обдавая его шею горячим дыханием, и легче Луи не становится вообще никак; её слова всё ещё рефреном отдаются в голове. Он вдыхает её запах и думает, что сам пахнет совсем не так приятно. Это немного отрезвляет, и Луи чуть отодвигается.
— Ты очень красивая, правда. И я очень тебя люблю. И очень хочу, так что не дразни меня.
Будто она и так не чувствует, будучи прижата к нему всем телом. Бетти смущённо опускает голову, и Луи приходит идиотская мысль, что он обожает её румянец, и то, что её нисколько не испортило проживание с матросами в кубрике.
— Ты заставляешь меня краснеть, — тихо говорит она.
— И всего-то? — хмыкает Луи.
— Кто ещё кого дразнит!
Луи поддевает её нос своим. Сам не знает, зачем, но Бетти это заставляет засмеяться. И, разумеется, ему нравится её дразнить, так же, как это нравится ей. Ему нравится её улыбка, её глаза, он любит её смех и её чувство юмора, и её склад ума, и то, как она его обнимает и как слушает. Он её любит, он её обожает, он её желает, и ему меньше всего на свете хочется ждать, даже если это правильно. Он знает, что глупо откладывать важное до лучших времён, он в этом убедился.
— Сердце моё, ты выйдешь за меня замуж прямо сегодня?
— Конечно, — она широко улыбается, поднимая глаза, и Луи кажется, она светится.
— Какая ты нетерпеливая, — хмыкает он. Снова, в который уже раз касается её лица, очерчивая контуры улыбки и зная, что она простит его поддразнивания.
— Просто я люблю тебя.
Элизабет мягко счастливо улыбается, и для Луи после этих слов всё сразу становится вполне возможным и логичным. У них на корабле аж три капитана, где-то у него в каюте есть кольца (а если не найдутся, он знает, с кого их можно снять), выглядит он относительно прилично, в каюте хватит места на двоих, и, всего святого ради, на кой-ему священник. Луи наклоняется ниже, чувствует, как Элизабет обвивает его шею руками, кончиками пальцев обрисовывает контур затылка.
— Всё-таки любишь?
— Будто ты не знаешь, — выдыхает она ему в губы.
Луи может поклясться, он чувствует, как её сердце стучит, ударяясь в его грудь. Он целует её верхнюю губу, нижнюю, забирает вздох, вовлекая в поцелуй, скользит языком по губам, дальше, и его с ума сводит тихий стон и ответное движение. Он чувствует ладонь Элизабет у себя на шее, на плече под рубашкой и, кажется, сам едва слышно стонет в ответ.
Элизабет отзывчивая, податливая, мягкая, как мечта. Сама, слава Богу, реальная. Он был уверен, такого не бывает, что движение начинается в одном теле и кончается в другом, что каждый вздох — как звезда на небе, и эти звёзды указывают путь в темноте. И вот Элизабет в очередной раз доказывает, что ни черта он не знает. Но на такое обучение он согласен.
Священники подождут, у них есть Гарри, который поженит их. Когда-нибудь, когда они друг от друга оторвутся. Возможно, это всё-таки случится до Тортуги, но Луи не собирается торопиться.
***
Луи коротко стучит и открывает дверь каюты Гарри. Стайлс валяется на постели, заложив руки за голову. На корабле у него всё в полном порядке, и есть время немного отдохнуть, потому что в тюрьме в соседстве с крысами никакого отдыха не было.
— Гарри, мне нужен мой капитан.
Луи, не дожидаясь приглашения, садится на стул у стола. Ему хочется широко улыбаться, и он улыбается, на что Гарри удивлённо хмыкает.
— Томмо, ты чего как укушенный, отдыхал бы, радовался, что жив остался.
— Я в процессе.
Гарри окидывает его взглядом, и Луи надеется, что он не слишком встрёпанный и расхристанный. Хватит ему Эда и Мануила, которые ввалились в кают-компанию с вопросом «а где это все?». Оценили обстановку и бодро ретировались, но своим явлением успели напомнить, что вообще-то кают-компания общее помещение и, наверное, надо было давно рассчитывать на что-то подобное.
— И зачем тебе твой капитан?
— Одно маленькое дельце, — Луи с деланным безразличием пожимает плечами, — объявишь меня и Мидлтон мужем и женой и свободен.
— Ну, объявляю, — хмыкает Гарри. Потом думает пару секунд, рассматривая друга, и резко садится на постели. — Серьёзно что ли?
Луи закатывает глаза. Нет, это шутка такая. Очень смешная.
— Разумеется, да.
— Ей вроде бы никакая опасность не угрожает. Я её простил, честно.
— Что?
— Ты чего это жениться-то собрался, герой? — Луи смотрит на Гарри, Гарри смотрит на него, и в каюте повисает тишина. Луи складывает руки на груди, а Стайлс довольно ухмыляется. — Надеюсь, она не будет с тобой несчастна. Не сказать, что прямо сейчас ты выглядишь так уж прилично, но она с этим что-нибудь сделает. И надеюсь, меня не ждёт вот эта драма про то, что ты её отпустишь.
— Господи, Гарри, не беси меня, — стонет Луи, понимая к чему всё идёт. — Это ты мне так мстишь за все мои шутки?
— Примерно.
— О, давай, продолжай, я, наверное, заслужил, раз уж вместо того, чтобы за меня порадоваться, ты решил наговорить мне гадостей.
Гарри торжествующе смеётся, но потом всё же успокаивается. Свешивает ноги с койки и подвигается чуть ближе, внимательно рассматривая друга.
— Ладно, Томмо, кроме шуток, объясни-ка мне, с чего это ты собрался жениться? Я вообще до сегодняшней ночи думал, что Барт парень, а ты на нём женишься.
Луи чешет бровь и тяжело вздыхает, откидываясь на спинку стула. Ну да, со стороны Гарри всё, возможно, выглядит не так, как с его стороны.
— Я женюсь на Элизабет Мидлтон, а не на Барте — говорит он наконец. — Я узнал о том, что она женщина, перед тем, как мы оказались на острове, и за это время успел присмотреться. Я её люблю и хочу на ней жениться, по-моему, достаточные основания?
— Да, только я как-то не представлял тебя женатым, — пожимает плечами Гарри. — Так она тебя любит?
— Слава Богу, да, — улыбается Луи.
— Богу, да, — хмыкает Гарри. — Эх, а я думал, она пришла спасать своего капитана и команду, а не только боцмана, — он хлопает в ладоши, рассматривает свои руки. — Ну так… И когда ты собираешься стать мистером Мидлтон? Кольцами поделиться?
Луи снова закатывает глаза, но злиться на шуточки друга не получится при всём желании. По лицу ползёт бесконтрольная улыбка.
— Просто объяви нас мужем и женой, и можешь дальше валяться на кровати. У меня даже кольца есть.
Он, в конце концов, пират, у него нашлось полно всякого драгоценного в каюте. В том числе маленькое колечко, которое сядет на палец Элизабет.