Иногда, после того, как Паула засыпала, она достает из медальона карту и рассматривает её, пока в глазах не начинает жечь. Очертания островов, остатки заметок на полях и градусы долготы и широты врезались в её память, как не врезались бы, возможно, псалмы, если бы её не заставляли учить их чуть ли не с розгами. Эйвери кажется, что, может быть, этот бесполезный без своей второй половины кусок карты может ей как-то помочь, но, конечно, ей просто кажется.
Однажды, во время одного из обедов, капитан Стайлс говорит, что через два дня они отплывают. Эйвери вздрагивает, поднимает голову.
— Не терпится увидеть жениха, мисс? — ехидно интересуется капитан. Сегодня на Эйвери простое легкое платье оливкового цвета, одно из тех трех, что пожертвовала ей Шерил, и ей внезапно кажется, что вырез у платья слишком глубокий. И что Гарри смотрит на неё… как-то не так. Наверное, всему виной медальон, который его так интересует. Она поджимает губы.
— Не терпится сменить компанию, капитан. Даже пираты этого острова приятнее, чем вы.
Луи фыркает и едва не давится овощным рагу. Пищу Прис готовит простую, но вкусную, и едят её обычно все без пререканий. Шерил приподнимает бровь, оглядывая и Эйвери, и капитана, и Эйвери кажется, что она что-то упускает в происходящем.
Всё ведь как обычно, правда?
— Сильно сомневаюсь, — цедит Гарри сквозь зубы. — И проверять не советую.
— Боитесь, что я сбегу? Так мне некуда бежать с этого острова.
Вид у Стайлса такой, будто он хочет её придушить, вид у Луи такой, будто он изо всех сил постарается помешать ему это сделать.
— Боюсь, что ваша глупость станет причиной вашей смерти, — бурчит он. — Здесь вам не прогулка по центральным улицам Порт-Ройала. И я запрещаю вам выходить из пансиона, пока не наступит день отплытия. Для вашей же, черт возьми, безопасности! — капитан Стайлс пытается не взорваться и терпит поражение.
Он недоволен её своеволием, все это время недоволен, и Эйвери ещё сильнее хочется выбраться, наконец, на улицы Тортуги и посмотреть на всё своими глазами. В этом платье её никто не примет за аристократку, а утереть нос Гарри хочется, даже если он никогда об этом не узнает. Прошедшие пять дней делают Эйвери чуть смелее и хитрее, потому что у неё есть очень много времени, чтобы думать и анализировать, и она этим пользуется. Она давно придумала: нужно дождаться, пока Прис уйдет готовить ужин, а Шерил и Лиам уединятся, и тихонько выскользнуть через заднюю дверь. Ну и подобрать подходящий момент, когда Луи в очередной раз отведет Барта,
чтобы дать тому задание, а то видно, что мальчишка мается от безделья. Стечение обстоятельство должно быть очень удачным, но за два дня до отплытия Эйвери везет.
Улицы Тортуги оглушают её шумом, гамом, ругательствами и запахом. Он практически сбивает с ног — вонь нечистот, рома, немытых человеческих тел и рыбы. Пансион Шерил, определенно, расположен очень удачно, если весь этот гам до его окон не долетает. Эйвери понятия не имеет, куда идти, но и идет она недолго — её отлавливают и теснят к стенке трое пиратов, и к ним присоединяются ещё столько же.
— Куда это идет такая краля? — спрашивает один, и Эйвери понимает сразу же, что у неё, кажется, проблемы. И впервые за это время она жалеет, что не послушалась капитана Стайлса. Очевидно же, что Тортугу он знал лучше, а она…
Просто дурочка, потому что не слушала ни капитана, ни Барта, и теперь помочь ей некому. Эйвери осознает, что никто не бросится помогать девчонке. И она молится — лишь бы не поняли, что она не простолюдинка. Чувство страха, подзабытое, возвращается и обрушивается волной, но лишь подхлестывает искать спасение, которого, кажется, нет.
— Что молчишь, язык проглотила? — интересуется другой и тянет руку к медальону.
Эйвери отшатывается, затравленно озирается — улица полна людей, но им плевать. Пираты теснят её ближе к стене. Они, что, женщин не видели, или их привлекло золото у неё на шее? Да какая разница! В поисках спасения Эйвери замечает приоткрытую дверь в таверну и понимает, что это её шанс.
Она пятится, пятится, а потом подбирает юбки и резко срывается, толкает дверь, летит через помещение, заполненное пиратами. Она хоть и в платье, но зато одна, а пиратов шестеро, и они массивнее и медлительнее. Она вылетает в грязный переулок через другую дверь, не замечая никого и ничего вокруг, ноги у неё трясутся, а юбки мешают бежать. Пираты вылетают следом с дикими воплями.
Эйвери бежит по узкой улочке, не разбирая дороги, и с размаху влетает в кого-то.
— Какого морского дьявола, мисс?! — Этот «кто-то» тянет её в сторону, она отбивается с перепугу, а потом замечает разгневанные зеленые глаза, ставшие знакомыми за эти несколько дней, и, Господи Боже, она впервые за все время рада видеть капитана Стайлса.
Чего не скажешь о нем. Он страшно зол, тащит её за собой в узкий переулок за руку, пока пираты, потерявшие её в хитросплетениях улиц Тортуги, пытаются найти свою жертву. И чего прицепились? Хотя, наверное, местные девушки не носят на себе золотые медальоны, а здесь за ром и деньги продадут душу и всё, что продается.
Эйвери тяжело дышит, хватая ртом воздух. Бегает она неплохо, но на короткие расстояния — мать всегда была недовольна её мальчишескими повадками, а отец одобрял её попытки не превратиться в одну из барышень, которые даже веер с пола сами поднять не могли. Матери удалось придать Эйвери видимость холодных аристократических манер (пригодилось сейчас, спасибо, мама), но миссис Клементс никогда не знала свою дочь настоящей.
И, несмотря на то, что ей едва удалось избежать опасности, Эйвери чувствовала себя чуть более живой, чем прежде. И впервые за долгое время она испытала страх, а это многого стоило.
— Вам не стоит шляться по Тортуге в одиночестве! — шипит Гарри. Это Эйвери уже и сама поняла: убегать от пиратов, подобрав юбки, ей не понравилось, и если бы не капитан, кто знает, что с ней бы сделали? — Какого морского дьявола вам не сидится у Шерил?!
Эйвери вздергивает подбородок.
— Невозможно все время в четырех стенах сидеть! — какого черта, она что, ребенок, чтобы оправдываться перед ним?
Они прячутся в темном переулке, потому что даже капитан Гарри Стайлс — не самоубийца и не ринется со шпагой наголо на шестерых озлобленных пиратов. Гарри сжимает её плечи, руки у него горячие и сильные. Эйвери вглядывается в его лицо, полыхающее гневом.
— А вы хоть представляете, что они сделали бы с вами? — Гарри склоняется к её лицу так близко, что она чувствует на коже его дыхание. От капитана пахнет ромом, морем, потом и железом оружия, и ещё совсем чуть-чуть — кровью. — Мисс, вы умом тронулись, не иначе! Поехали крышей! — Он перехватывает её за локоть, и Эйвери упрямо вырывается. — Господи святый, прекратите! — Стайлс притягивает её к себе так близко, что их носы почти соприкасаются. — Я спасаю вашу шкуру!
Переулок, в который они нырнули, спасаясь от пиратов, пропах нечистотами, ромом и ещё чем-то отвратительным. Но Эйвери уже не удивить вонью, на Тортуге они уже пять дней, и это, определенно, не английские салоны. Впрочем, даже в салонах дамы заглушают запах немытого тела парфюмом. Эйвери это всегда раздражало, и она предпочитала мыться хотя бы раз в неделю. Хорошо, что у Шерил это вполне реально.
Матушка считает её привычку невиданным расточительством.
— Благодарю, — ядовито отвечает Эйвери.
— Не за что, — цедит в ответ Гарри Стайлс. Их лица по-прежнему так близко друг к другу, что если бы было чуть светлее, Эйвери могла бы разглядеть желтые крапинки в его глазах. Почему-то мысль эта заставляет её нервничать, и Эйвери сглатывает.