— Действительно, давайте-ка отдохнем малость, — сказал Грег, торопливо царапая что-то в блокноте и настойчиво посылая Пушкареву менто: «Молчи! Молчи!»
Без удивления Пушкарев прочитал: «Нужно проверить скаф на наличие подслушивающих жучков. Я возьму на себя кормовой отсек, а вы ищите здесь. Пока не убедитесь, что скаф чист, вслух ничего не говорите».
Пушкарев еще раз перечитал, оттопырил губу, кивнул утвердительно и молча выдвинул из-под сиденья ящик с инструментами. Грег, прежде чем идти на корму, понаблюдал некоторое время, как Пушкарев, пыхтя и сопя, возится в тесноватой для его габаритов кабине.
Через полчаса Грег закончил проверку в своем отсеке и вернулся в кабину. Пушкарев уже укладывал на место универсальный тестер — при всей своей кажущейся неуклюжести он мог работать очень быстро. Он встретил Грега раздраженным брюзжанием:
— Не мог, что ли, эту штуку применить… Которую тогда, у меня в кабинете… А то ползай тут, выискивай всякую гадость…
Грег сдержанно усмехнулся:
— Ну да, заодно бы отключилась система охлаждения, регенерации воздуха… И прочая мелочь…
Пушкарев осекся, лишь сопел сердито. Грег прошел к своему креслу и опустился в него. Пушкарев недовольно занял соседнее.
— Я чувствую, что в вас все больше крепнет недоумение, и отдаю должное вашей выдержке. Пока что, кроме имени Боучека, я вам не сказал ничего. А сказать есть о чем.
— Давай с самого начала, — сказал Пушкарев.
— Все началось более десяти лет назад, но мы об этом еще не знали. — Грег достал из кармана сигареты, огляделся в поисках пепельницы. Пушкарев нетерпеливо пододвинул ему пластиковую коробку, вытряхнув из нее какие-то мелочи в бардачок. Грег закурил и продолжал: — Вы знаете, что мы, наше Управление общественной психологии, расследуем все аварии, особенно если имели место человеческие жертвы. Именно к тому периоду относятся первые катастрофы, объяснить которые нам не удалось. То есть единственное объяснение, которое было возможно, заключалось в том, что они явились результатом хладнокровного тщательного замысла. Тогда нам это показалось невероятным. Все же мы провели негласное обследование психики людей, могущих в силу служебного положения организовать аварии. Результат, как понимаете, был отрицательный…
Пушкарев сидел, откинувшись в кресле и скрестив руки. Взгляд у него был скептический. Грег продолжал:
— Эти происшествия служили пробным камнем для всякого молодого работника УОП. Многие и потом не переставали ломать над ними голову. Решение нашел, причем случайно, старый наш сослуживец, некто Ион Свитсен. Вы, наверное, знаете, что основным вопросом криминалистики является вопрос о мотиве преступления. Так вот, во всех этих случаях мотив напрочь отсутствовал, что и сбивало с толку. Душевные заболевания, как вы помните, тоже были исключены. А хитрец Ион изложил, между двумя бокалами вина, непротиворечивую версию, в которую запросто укладывались мотивы. Он предположил, что аварии могли быть подстроены, чтобы скрыть нечто, на наш взгляд, совершенно несущественное. Ну, например, развал работы на исследовательской станции: нет станции — нет и развала! Мы посмеялись, отдавая должное фантазии коллеги, а я, по какому-то совпадению, как раз в это время ломал голову над причинами гибели всего персонала исследовательской станции на Миндерлее. Причем, как вы можете догадаться, руководитель станции не погиб. Он был потрясен, он сам чудом спасся… Меня, если откровенно, больше всего интересовал загадочный пожар на станции, уничтоживший все научные материалы.
Пушкарев явно заинтересовался. Он еще изображал лицом, этакий скептицизм: «Посмотрим — что — вы — там — еще — придумаете», — но явно боялся упустить хоть слово.
— Мы начали вновь просматривать все старые случаи — если смотреть под таким углом, всегда находился кто-то, кому выгодно было спрятать концы в воду. Почти все эти люди с тех пор пошли на повышение, кое у кого опять произошли подобные случаи. Конечно, все это требовало времени — происходило все достаточно давно, да и огласка нам была ни к чему. — Грег опять закурил, задумчиво улыбнулся своим мыслям. — Словом, мы через некоторое время были уже совершенно убеждены, что имеем место с хладнокровными и расчетливыми диверсиями. Также стало абсолютно ясно, что перед нами не одиночки, а целая организация — так отчетливо заметны были попытки пресечь излишнее любопытство. И удачные. Вы же понимаете, что помешать нам не так уж просто, все же мы профессионалы. Со своей стороны, нами тоже все делалось для того, чтобы расследование осталось тайным. Вот так, вслепую, мы и прощупывали друг друга…
Грег задумчиво уставился перед собой. Пушкарев не торопил его. Грег сам продолжил рассказ:
— Одного мы так и не поняли — почему совершенно обычный до определенного времени человек вдруг резко менялся, войдя в эту тайную организацию. Естественно, первое, о чем мы подумали, — психическое заболевание. Проверять было довольно сложно и весьма долго. В конце концов мы в отчаянии похитили одного из наших «героев», только что подстроившего взрыв галактического танкера. Неделю его наизнанку выворачивали, мельчайшие реакции просмотрели — Ничего.
— Может, действительно… это самое… пришельцы… — подал наконец голос Пушкарев. Грег задумчиво кивнул:
— Вот и мы так подумали было… — Голос его был извиняющимся. — Но нет, оказалось, что это все те же люди, что были раньше, никакой подмены. Идентичность на генетическом уровне, психологическая идентичность, тот же спектр ментоизлучения… Вы же знаете, что отпечатки пальцев можно, теоретически, подделать, ментоспектр — никогда…
— А не может… кукловоды… Ну, как марионетки? Гипноз там, или еще чего, — всерьез заинтересовался Пушкарев.
— И на этот вопрос ответ тот же — нет. Полная свобода воли, никаких сомнений. Так что в этом у нас полное фиаско…
— А обнародовать результаты исследований вы не пытались? В смысле, провести гласное, официальное расследование?
Грег фыркнул:
— Представьте себе, что я обращусь к вашему начальству: Пушкарев, мол, удушил двоих человек у себя в комнате да еще подстроил аварию скафа, чтобы скрыть отсутствие на складе… ну, скажем, сухофруктов, заявку на которые ему представили еще год назад, а он забыл ее подписать!
— Ну знаете! — вскинулся было Пушкарев, но спохватился и засмеялся сконфуженно, потирая затылок: — А ведь в самом деле…
— То-то и оно… — вздохнул Грег. — Расследование пришлось бы свернуть, не начав. А у нас тем временем появились новые любопытные данные: большой процент субъектов нашего расследования — слишком большой, чтобы оказаться случайным совпадением, — побывал на Венере. Кто-то здесь работал, кто-то побывал в командировке — важно то, что после этого у них появились некие… отклонения…
— Ты говоришь, большой процент. А остальные проценты? — оживился Пушкарев.
Грег пожал плечами:
— Ясно, что действует какой-то неизвестный для нас фактор. Действует у вас здесь, действует и на Земле. Просто у вас тут обнаружить его будет легче, чем на Земле, с ее пятью миллиардами населения.
— И как же ты собираешься действовать? Похоже, ты достаточно уверен, что прилетел сюда не напрасно?
— Нет, не напрасно, — качнул головой Грег. — Меня в первые же часы оглушили станнером и допросили под гипнозом.
— Ч-черт! — по-русски ругнулся Пушкарев. Вид у него был озадаченный. — А я ведь так до конца и не верил, что в этой истории что-то есть!
Грег промолчал.
— А кто, узнать не удалось?
Грег пожал плечами. Что толку говорить, что одного из «тех» он узнал, и сейчас его «ведут»… А Пушкарев вновь спросил:
— Ну а вообще, как их можно узнать? Хоть что-то есть, за что зацепиться?
— Конкретного — нет, хотя психологами и составлен обобщенный психологический портрет. Как правило, это хорошие работники. Инициативные, дисциплинированные, жесткие. Тяготеют к руководящей работе.
— Но так можно подозревать любого! Даже и меня нельзя исключить!
— А я и не исключаю.
На рудник они прибыли часов через восемь. На Земле должно бы уже стемнеть, но вокруг было разлито мягкое пепельное сияние, в котором даже через поляризационный фильтр обманчиво путались расстояния, и глаз терял ориентиры, за которые только и мог зацепиться в окружающем белом сиянии.