Друзилла взяла букет, искусно составленный из розовых бутонов и камелий, которые прекрасно довершали ее туалет.
— Восхитительно! — воскликнула Роза тоном художника, закончившего гениальное творение. — Это как раз то, что нужно! Вы выглядите такой юной, миледи.
— Я чувствую себя юной… сегодня, — ответила Друзилла.
Она отвернулась от зеркала, охваченная возбуждением в преддверии того, что ее ожидало.
Через несколько минут она снова увидит маркиза. Она должна сказать ему, она должна каким-то образом дать ему понять, что она его любит. Может быть, он сам догадается о том, что с ней произошло.
Когда наступило время спускаться вниз, Друзилла совсем оробела. Ни разу в жизни она не чувствовала такого стеснения — но в конце концов, она была всего-навсего молоденькой девушкой, готовящейся к встрече с любимым человеком.
Маркиз ждал ее в парадной гостиной. Это была огромная комната, заполненная различными сокровищами, собранными многочисленными поколениями Линчей. Друзилла на мгновение остановилась в дверях, и все собравшиеся невольно подумали, что она — воплощение самой весны.
Ее рыжие волосы сверкали, изящная грация ее фигуры и горящие лихорадочным возбуждением глаза приковывали к себе внимание всех присутствующих, за исключением ее мужа. Будто почувствовав ее приближение, он намеренно отвернулся к столу, раскрыл какую-то карту и принялся обсуждать с одним из гостей новые постройки в северной части имения.
Господин Анстей выступил вперед, чтобы поприветствовать Друзиллу и представить ей самых важных гостей, которые были приглашены маркизом выпить бокал хереса перед тем, как направиться в банкетный зал.
— Кушать подано, милорд.
Зычный голос дворецкого эхом отозвался в большой гостиной, и маркиз наконец оторвался от изучения карты имения и подошел к Друзилле.
— Могу я сопровождать вашу светлость к столу? — церемонно обратился он к ней.
Она положила пальчики ему на руку, и от его близости ее охватил сладкий трепет. Но когда она взглянула ему в лицо, она увидела, что он хмурится.
Друзилла с маркизом подождали, пока гости пройдут вперед, и когда они последними вошли банкетный зал, все стояли вокруг стола и приветствовали их. Маркиз провел Друзиллу на предназначенные для них места во главе стола, они стоя прослушали молитву, которую прочитал местный викарий, сменивший на этом посту ее отца, затем все сели и приступили к трапезе.
Друзилла была рада, что справа от нее сидит господин Анстей, потому, что он указывал ей на наиболее важных фермеров, арендаторов и их жен, рассказывал немного о тех, кого она не знала, и напоминал о тех, с кем она была знакома в те времена, когда жила в деревне.
Время от времени она бросала взгляд на маркиза, но он был поглощен беседой с сидевшей слева от него дамой, которая была женой его старейшего арендатора, и ни разу не повернул голову в сторону Друзиллы.
Спустя некоторое время вино развязало языки всем присутствующим, разговор оживился, то там то сям раздавались взрывы хохота, казавшегося Друзилле гораздо более непринужденным, чем несколько натянутый смех и салонная болтовня, которые вчера царили за столом у принца.
Да и сам стол существенно отличался от вчерашнего. У принца подавались изысканные блюда с французскими названиями, в то время как здесь предпочтение было отдано старой доброй английской кухне — куски запеченной говядины, бараньи ноги, голуби на вертеле, фаршированные кабаньи головы, жирные каплуны и десятки разнообразных пудингов, залитых сметаной или домашним джемом, были весьма по вкусу собравшимся сегодня гостям.
Наконец, когда Друзилле казалось, что они сидят за столом уже несколько часов, маркиз поднялся с места. Он произнес короткую и остроумную речь.
Друзилла в первый раз слышала, как он выступает на публике, и ей очень понравились его манера держаться и дружелюбие, с которым он обращал к своей аудитории. Больше всего ее тронуло то, что он очень тепло говорил о своем возвращении домой, своем стремлении приложить все усилия, чтобы Линч снова стал таким, каким он был во времена его отца, — одним из самых процветающих поместий во всей Англии.
Когда он закончил, раздался гром аплодисментов.
— Браво! Браво! — кричали местные сквайры с обветренными на охоте лицами, топая ногами и стуча руками по столу.
К собственному изумлению, Друзилла поднялась со своего места. Мгновенно воцарилась тишина, и она заметила, что маркиз озадаченно посмотрел на нее. Чистым, звонким голосом она произнесла:
— Невесте не полагается произносить речей, но мне очень трудно молчать сейчас. Многие из вас помнят меня еще ребенком, многие знали моего отца и мою дорогую матушку, которые покоятся на местном кладбище. Я необычайно рада снова оказаться в Линче. Для меня он всегда был самым красивым местом на земле, где я была очень счастлива, не забыла тех лет, которые я провела здесь, и сейчас видя вокруг столько знакомых лиц, я чувствую, что наконец вернулась домой.
Со слезами на глазах она села на свое место, снова зал взорвался аплодисментами. Но она почти не слышала их.
Она повернулась и взглянула прямо в глаза маркизу, надеясь, что он догадается, что она пыталась сказать. На мгновение ей показалось, что он все понял. В первый раз за весь день он посмотрел на нее, и их взгляды встретились. Друзилла почувствовала, что между ними вот-вот должно что-то произойти, но внезапно, словно сделав над собой усилие, маркиз отвернулся и сказал очень тихо, чтобы лишь она могла его слышать:
— Прекрасное представление, поздравляю, ты великолепная актриса.
— Но я говорила искренне, — ответила Друзилла. — Вальдо, поверь мне, я говорила лишь то, что чувствовала.
Но он уже поднимался со своего места, и она поняла, что он ее даже не слышал.
— В саду скоро начнется фейерверк, — объявил он, — а в оранжерее вас ждут прохладительные напитки.
Послышались одобрительные возгласы, Друзилла снова положила пальчики на руку маркиза, и он повел ее к стеклянным дверям, ведущим на террасу.
Сопровождаемые гостями, они вышли из банкетного зала, и в этот момент громкий взрыв нарушил ночную тишину, и водопад сверкающих огней осыпал вековые деревья и спящее озеро. За первым залпом последовал второй, и все собравшиеся остановились, подняв глаза к небу.
Неожиданно Друзилла обнаружила, что осталась одна. Маркиз, беседуя с гостями, переходил от одной группы собравшихся к другой.
Внезапно она почувствовала бесконечную усталость. Бессонная ночь, длинная дорога, страх перед тем, что затевает Юстас, сердечные муки — слишком много переживаний выпало на ее долю в последние дни, и она совсем обессилела. Увидев, что стеклянная дверь, ведущая с террасы в одну из малых гостиных, открыта, Друзилла направилась туда.
«Я посижу здесь, пока не закончится фейерверк, — решила она. — В этой суматохе никто не заметит моего отсутствия».
Она расположилась на диване, подложив по голову одну из шелковых подушечек. Силы совсем покинули ее, но она знала, что, если бы сейчас в комнату вошел маркиз, она, несмотря на усталость, вскочила бы с места и побежала к нему.
«Когда гости разъедутся, я все ему объясню, — подумала она. — Я скажу ему, что прошлой ночью я не позволила ему прикасаться ко мне не потому, что мне неприятны его ласки, просто я думала, что кольцо на его пальце подарено ему другой женщиной».
Она закрыла глаза, и ей снова вспомнилась нежная сила его объятий. Как и прошлой ночью, ее охватил трепет. Как она могла быть такой глупой, зачем она прогнала его? Ни один мужчина не простит такого оскорбления и унижения!
Теперь она понимала, что всю свою жизнь любила его, и тогда, когда детьми они играли в Линче, и позже, когда она часто видела его во сне.
Неудивительно, что все остальные мужчины казались ей отвратительными, что их ухаживания были ей несносны! Не отдавая себе отчета, все эти годы она ждала встречи с Вальдо.
Когда она считала дни, оставшиеся до его приезда на каникулы, когда она готова была выполнять все его просьбы, подчиняться всем его приказам, причиной тому была любовь. В его обществе она испытывала неизъяснимый восторг, хотя он часто поддразнивал ее и обзывал Морковкой.