Искательница сама не поняла, когда она заснула. Вот ее голова только-только коснулась мягкой подушки, и вот она уже бесплотным духом скользит следом за неким мужчиной по поместью, переживавшему свои лучшие времена. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь цветные витражи, раскрашивали пол галереи в причудливые цвета. В настенных светильниках были закреплены магические кристаллы, ковры под ногами глушили звуки шагов. Вдоль стен располагались доспехи, напольные вазы, какие-то столики-подставки с небольшими безделушками на них. С портретов улыбались неизвестные люди, но девушка не останавливалась, чтобы их рассмотреть, боясь отстать от своего проводника.
Мужчина завернул за угол и спустился на первый этаж. Вендела, шедшая за ним, узнала комнату, смежную с помещением-обсерваторией, в котором располагалась столь заинтересовавшая ее конструкция. Странный проводник подошел к стене, вжался в нее лопатками, и сделал шесть больших шагов, громко считая вслух. Подпрыгнул, отчего плита пола, на которой он в этот момент стоял, с громким щелчком просела сразу на два пальца, переступил на соседнюю по диагонали, еще на одну, и снова подпрыгнул. После чего дотронулся до навершия посоха изображенного на каменном барельефе старика, и толкнул стену там, где, высеченная из камня, красовалась воинственная Валькирия, сжимавшая в руках копье. Неожиданно стена подалась назад, приоткрывая небольшой проход в темноту. Мужчина повернулся и, глядя прямо Венделе в глаза, отчетливо произнес:
— Все запомнил?
На этом моменте она проснулась.
В комнату сквозь неплотно задернутые шторы пробился солнечный лучик, несмело ощупал кусочек пола и торопливо забрался на кровать, чтобы, наконец, познакомиться с человеком. Сколько дней, лет и даже веков лучик заглядывал в это окно, но неизменно видел лишь пустоту и безмолвие. Однако девушка, лежащая в кровати, порыва не оценила — заслонилась рукой, когда лучик попытался заглянуть ей в глаза. Кусочек солнца обиделся, и нарочито медленно переполз дальше, но Вендела этого даже не заметила — она обдумывала свое видение.
В том, что это был не простой сон, она была уверена. В Пустоши ничего не бывает просто так. Более того, видение однозначно говорило, что прошлый хозяин поместья догадывался о вторжении когда-нибудь в будущем, ждал его и даже хотел поделиться секретами своего дома. Видимо, то заклинание, которое она потревожила своим присутствием, и запустило механизм передачи информации. Только вот какую цену придется заплатить за эти знания? А, может, это было приглашение? Девушка на мгновение представила, что она будет жить в этом доме, спать в этой кровати, любоваться видом Сваррских гор по утрам, потягивая ароматный травяной чай из большой кружки. А еще отсюда удобнее исследовать Пустошь и охотиться за редкостями. Естественно, это будет, когда она станет сильной магичкой, которая будет в состоянии защитить себя и свой дом. Окрыленная нарисованной воображением перспективой, Вендела потянулась и вскочила с кровати. Душа требовала действия. А ведь она даже толком поместье не осмотрела вчера.
Прокрутив сон еще раз в голове, искательница убедилась в том, что хорошо запомнила последовательность действий. И даже места, на которые нужно было нажать на барельефе, тоже помнила, хотя на само каменное украшение вчера совсем не обратила внимания. Наскоро перекусив и с неудовольствием отметив, что припасов почти не осталось — нужно осмотреть территорию поместья, возможно, в свое время тут был плодоносящий сад — Вендела решила, что она внимательно обследует свое потенциальное будущее жилье и после этого сразу же отправится на юг, к обжитым землям.
Начала искательница со спальни, так любезно приютившей ее на ночь. В шкафу обнаружились мужские вещи — рубашки, брюки, камзолы и даже одна мантия. Все чистые, свежие и без каких-либо следов времени на них. Судя по качеству ткани, их владелец отнюдь не бедствовал, но и страстью к чрезмерной роскоши не страдал — одежда была больше функциональная, чем нарядная.
На картине, что привлекла внимание девушки прошлым вечером, был изображен вид на город, похожего на который она не видела ни разу в жизни. Он как будто был единым целым — и дворец, и дома, и оборонительные сооружения — все постройки были выточены прямо в скале удивительного белого, аж до синевы, цвета. Высокие башни соединялись между собой переходами, образуя целую сеть галерей, мостиков и порхающих, будто в невесомости, садов и беседок. Весь город, казалось, сочетал в себе всего два цвета — холодный белый и насыщенный зеленый. Зелеными были витражи и шпили башен дворца, сады в воздушных галереях и открытых террасах, даже статуи воинов, как мужчин, так и женщин, повсеместно украшавших город, были выполнены из зеленого камня всевозможных оттенков. Бело-зеленый город в скале… Она же читала про это. Осознание пришло резко, будто молния прострелила память: Айсгир. Художник изобразил столицу Северного княжества, Айсгир — родину ее предков. От осознания близости к чему-то столь родному по коже девушки пробежали мурашки, и ей захотелось прикоснуться к полотну хотя бы самыми кончиками пальцев. Картина, не смотря на холодные тона, казалась Венделе удивительно теплой, а величественный город — манящим. Глядя на Айсгир, она поклялась себе, что однажды обязательно вступит на его мостовые, пройдется по его улицам и прикоснется к былому величию предков.
Любоваться картиной можно было до бесконечности, но трезвый расчет подсказывал, что в этом случае ее иссушенные кости станут лишь жалким дополнением к удивительному пейзажу, изображенному на холсте, но воочию эту красоту она сможет увидеть, лишь заставив себя шевелиться. И сейчас важно было продолжить осмотр поместья. Из спальни имелась еще одна, почти незаметная дверь в небольшое помещение со странным бассейном в полу, и какими-то непонятными каменными вазами на разных уровнях. Но, поскольку вся комната была укутана тем же серым невесомым покрывалом, Вендела не стала заходить внутрь, чтобы не разрушить заклинание. Прихватив свои вещи — на всю жизнь теперь наученная — девушка отправилась на дальнейший осмотр.
На втором этаже нашлось еще одно помещение, окутанное сетью аналогичного заклинания — гостиная. Ее стены были обшиты панелями из темного дерева, центральное место занимал камин, вокруг которого стояли три больших и даже с виду уютных кресла. Еще одна зона была тематически отделена большим ковром, на котором стоял низкий стеклянный столик, диван и еще пара кресел, у каждого из которых располагались подставки с магическими кристаллами. Вдоль одной из стен примостились какие-то шкафчики и полочки, заставленные посудой, статуэтками, бутылками и прочими безделушками. Еще одна из стен состояла сплошь из огромных окон от потолка до пола, через которые было видно горы. Вендела смотрела на это великолепие и не понимала, откуда люди Магической эпохи брали столько стекла (а ведь когда-то она искренне гордилась, что в их с отцом доме были слюдяные окна, а не бычьи пузыри, как у большей части населения). И как вообще можно было жить в подобной роскоши?! Она понимала, что попала в поместье мага — или просто очень богатого человека — но сама за всю жизнь не сталкивалась с подобными проявлениями достатка. Естественно, что тревожить заклинание девушка пока поостереглась.
Еще одна дверь на втором этаже искательнице просто не поддалась: как она ни старалась, открыть двустворчатую дубовую махину не смогла. Что, в общем, и не удивительно — на ней тоже была какая-то пленка заклинания, на этот раз, будто для разнообразия, желтого цвета. Остальные же комнаты имели нормальный разрушенно-истлевший вид — ведь именно так должно выглядеть жилье спустя почти четыре сотни лет запустения. Пусть даже и жилье мага. Больше в этом крыле ничего интересного не было, и Вендела спустилась на первый этаж.
Первым делом девушка отправилась проверять барельеф — ей хотелось убедиться, что ночью ей привиделся не простой сон. Эйфория от увиденного в поместье немного смазала утренние ощущения, но теперь предвкушение чего-то волшебного вновь вернулось. Так она каждый год в детстве ждала праздника смены лет, на который принято было дарить друг другу подарки и веселиться день и ночь напролет. Считалось, что чем радостнее провести смену лет, тем счастливее будет следующий год. Конечно, отец дарил ей подарки и на день именин, но его она, по понятным причинам, не любила.