— Спуск будет крутым, — предупредил Хаято, — я пойду первым. Ты за мной постарайся не соскользнуть.
— Попробую, но не гарантирую, — серьезно произнесла я, — если что ты меня ведь поймаешь?
— Нет, лучше отойду на всякий случай. Или ты моей смерти хочешь?
— Кхм, — я закашлялась, — что ж придется прокатиться с ветерком.
Хаято улыбнулся и подошел к краю уступа, на котором рос единственный лысый кустарник. И отодвинув ветви, свернул куда-то влево вниз. Я последовала за ним. Отклонив ветви, увидела еле заметную тропу покрытую мелким гравием. Спуск в действительности оказался еще круче, чем ожидала. И уходил далеко вниз. Здесь практически не за что было ухватиться, если вдруг оступишься. При других обстоятельствах я не рискнула бы по нему спускаться. Но выбор у меня был не велик. К тому же спутник стоял, внизу дожидаясь меня.
— Я сейчас вернусь, — крикнула, разворачиваясь обратно.
И побежала назад к тропинке, с которой мы пришли. Стала искать крепкую палку для спуска. Наконец мои поиски увенчались успехом. Я, можно сказать, споткнулась об нее, когда хотела достать другую приглянувшуюся ветку. На ней имелось несколько сучков, но она оказалась достаточно толстой и удобной. Проверив ее на прочность, и удовлетворенная находкой я поспешила к спуску.
Начался непростой спуск особенно для меня. Для Хаято же, как мне показалось, он представлялся обычной прогулкой по прямой дороге. Так легко и не принужденно мужчина его преодолевал. Мне одолеть его оказалось намного сложнее. Я постоянно скользила, не помогала даже моя опора в виде палки. Она лишь спасала меня от падения. Но несколько раз я все-таки навернулась. И только благодаря палке окончательно не слетела кубарем вниз. Солнце слепило глаза и припекло так, словно хотело испепелить все живое. Кстати о живом. Мошкаре, которая мельтешила возле меня, это никак не мешало. Она то и дело норовила залезть в нос или в рот. А если я не успевала моргнуть, залетала в глаза. Мне приходилось не только смахивать пот струившийся градом, но и от мушек отбиваться. В общем, пока спускалась, вспомнила всуе всех родственников спутника. Не прошло и часа как я, сидя уже на четвертинках скатилась с этой треклятой горы.
Хаято ожидал меня, устроившись возле огромной гранитной глыбы. По-видимому, выглядела я весьма плачевно. Потому что когда подошла, он глядел на меня с нескрываемой жалостью. Я плюхнулась рядом. Растянув ноющие ноги и скинув плащ. Хотелось принять холодный душ или, в крайнем случае, поплескаться в речке. Но, ни одного из них поблизости не наблюдалось. Мужчина достал бутыль с водой и передал мне. Сначала я смочила руки и обтерла разгоряченное лицо. Облегчения это не принесло. Но хотя бы я смыла пыль и липкий пот. Затем жадно прильнув губами к горлышку, я отпила несколько глотков. И отдала ее Хаято. Он сделал пару глотков и, положив бутыль рядом, стал доставать остатки нашего завтрака. Я как то не особо хотела жевать резиновое мясо. Поэтому достала булку, масло, которое все размазалось по обертке, колбасу и молоко. Попросив нож, сделала несколько бутербродов и разлила оставшееся молоко. От мяса я категорически отказалась, а Хаято не стал настаивать и умял все сам вместе с предложенными бутербродами. Наевшись, и запив все это теплым немного скисшим молоком, мы прислонились к холодному камню.