Ротт с ненавистью таращится на меня, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну что там у тебя, рядовой? Хочешь сказать мне что-нибудь приятное? – спрашиваю я.
– Из-за тебя погибли Лотти и его парни, – шепотом отвечает он. – Из-за того, что ты не умеешь командовать, Трент. Если бы операцией командовал Роберт, все было бы иначе.
– Да? – зловеще усмехаюсь я. – Если бы командовал твой Роберт, придурок, ты сейчас бы лежал по кускам в металлическом гробу.
– Я не стану слушать какого-то болвана из ВТО. Срать я на это хотел. – Он щурит серые глаза. – И хер ты мне что сделаешь.
– Тут ты ошибаешься, рядовой Ротт. Начиная со следующей операции пойдешь в первых рядах, во славу родины.
– Ах ты сукин сын!
– Докажешь всем, какой ты смелый, – говорю я и возвращаюсь к остальным, поскольку за дверью уже слышатся голоса. – Ну-ка, господа, выпрямились покрасивее. Сейчас они будут выходить.
Минуту спустя капитан Бек и лейтенант Мюллер покидают кабинет. Похоже, с властями города им договориться не удалось – у обоих хмурые лица, причем у Мюллера даже больше обычного, хотя такого просто не может быть. Он окидывает нас взглядом и спускается по лестнице. Голя разгоняет ремарцев, мы быстро набиваемся в машины и покидаем площадь Бальтазара.
Джим Ротт сидит за рулем стиснув челюсти. Еще немного, и он сломает себе зубы.
Четверг, 25 февраля, 23.10
Сержант Голя вызывает командиров отделений в небольшой зал с настольным футболом и дартсом, где он иногда проводит совещания. Мы с Ларсом Норманом размышляем у двери, что мы снова сделали не так и за что получим нагоняй, но, оказывается, дело, похоже, не в этом, поскольку внутри уже сидят лейтенант Остин, сержант Северин и его капралы. Мы отдаем честь Остину, который небрежно машет рукой и велит нам занять места. Перед ним на столике лежат какие-то бумаги и фотографии – кажется, предстоит нечто серьезное.
– Что еще за цирк в такое время? – удивляется Норман. – Ночная тактика?
– Блядь, а я отлить не успел. Как раз шел в сортир, – шепчет Усиль.
– Тихо! – командует сержант Голя. – Господин лейтенант хочет сказать вам несколько слов.
Все знают, что Марсель Остин терпеть не может выступать с речами. Он принадлежит к тем людям, которые охотнее всего заперлись бы в комнате и вели бы оттуда виртуальную войну. Он долго медлит, внимательно просматривая снимки, затем отдает их обоим сержантам.
– Господа, дело короткое, но крайне важное. Сейчас вы получите фотографии, которые час тому назад сделала военная жандармерия. Капитан Бек передал их, чтобы вы могли как следует их рассмотреть и сделать выводы. А потом предупредить своих людей, чтобы они не совершали таких ошибок.
У нас уже не остается никаких сомнений, что случилось нечто весьма херовое.
На фото, которые передают нам сержанты, видны лежащие на земле тела и крупные планы опухших лиц. Двое солдат, которых я не могу опознать, определенно мертвы. Они погибли в муках – выпученные глаза и потемневшие языки выглядят будто грим из скверного ужастика. В зале поднимается громкий ропот.
– Что это, господин лейтенант? – не выдерживает капрал Лист.
– Это парни из первого батальона. – Марсель Остин на мгновение задумывается. – Насколько я помню, из четвертой роты. Вы могли не раз встречаться на плацу, в столовой или где-то еще. Их казармы находятся на севере базы, в старом производственном комплексе. То, что мы успели выяснить, указывает на отсутствие дисциплины в их подразделении. Тела капрала и старшего рядового нашел вчера вечером патруль возле дороги в Харман. Они наткнулись на гомеостатические мины, впрыскивающие в тела жертв нервный яд. В этом случае агония крайне болезненна и длится почти час.
– Твою мать, – шепчет за моей спиной капрал Талько.
– Смерть этих солдат – следствие халатности и вопиющего нарушения устава, – продолжает лейтенант. – Они самовольно покинули часть, отправившись в окрестный мотель с комнатами с почасовой оплатой, где заказали себе проституток. Служба охраны и командиры погибших будут привлечены к ответственности. Но для вас важнее всего две вещи: во-первых, вы должны безукоснительно соблюдать действующие правила, а во-вторых, ни в коем случае не перемещаться пешком и без глушителей по малонаселенной местности.
– Как вы знаете, это современное и дорогое снаряжение, которое выдается только на время операции, – добавляет сержант Голя, воспользовавшись наступившей тишиной. – Солдаты в самоволке не могли им воспользоваться, и потому случилась трагедия. Вбейте в башку своим людям, что идет война и подобного рода дебильные идеи приводят к смерти.