– Пошел в сортир.
– Даниэль! Найди его и скажи этому лентяю, что ящики сами себя не перенесут.
– Так точно, Маркус. – Пурич бежит на другой конец базы.
В течение получаса нам удается разгрузить припасы. Ротт получает нагоняй, а сержант Голя зовет двух капралов и сержанта из Адмирума, и мы скрываемся за стрелковой позицией, чтобы немного поговорить. Парни сделали здесь навес из брезента, поставили несколько столиков и деревянных поддонов. Своего рода местный эквивалент нашего клуба.
Сержант Михалич, командир первого взвода, и капрал Джом не особо разговорчивы. В основном они расспрашивают о ситуации в Хармане, желая узнать, как часто случаются теракты и насколько опасно на улицах. Разговор идет об атаке арейцев, о бомбардировке их позиций в Волчьих горах и о проблемах со снабжением. Мы с Голей и Норманом терпеливо отвечаем на все вопросы. Для этих людей встреча с нами – хоть какое-то развлечение.
Один лишь Усиль дремлет в углу – он крайне плохо переносит недосып. Через несколько минут начинает храпеть, после чего получает от сержанта Голи удар раскрытой ладонью по шлему. Капрал Джом громко хохочет, отчего Петер обижается еще сильнее.
В какой-то момент мы с Голей отходим в сторону, чтобы покурить со вторым капралом с базы. У Адама Вернера красные глаза, а пустынная пыль и обычная грязь в буквальном смысле въелись в его кожу. Когда он закуривает, у него дрожат руки. Кажется, он хочет нам что-то сказать, и Голя мягко вызывает его на разговор, спрашивая, насколько им тут тяжело, и знают ли они уже, когда приедет смена. Капрал судорожно затягивается дымом.
– Не знаем, лейтенант ничего нам не говорит, – наконец отвечает он. – Он вроде как угодил сюда в наказание – попал под горячую руку кому-то из командования. И пока он тут будет, останемся и мы. Блин, да мы вконец уже заебались!
– Не знаю, обрадует ли это тебя, но у нас тоже полная херня. Ты сам слышал, что те сволочи из храма Ареса беспрерывно нападают на патрули. А гадейцы устраивают теракты с бомбами.
– Господин сержант, при всем к вам уважении, у нас тут каждый день перестрелки. Или, скорее, пару раз в день. Если не пизданут из гранатомета с проезжающей машины, то подберутся ночью и начнут обстреливать из автоматов. Видели пополнение? За две недели мы потеряли четверых. Если так пойдет и дальше, персонал сменится сам по себе.
– Это важная база, – говорит Голя. – Благодаря вам чуть меньше этих отбросов проникают в Харман.
– Хрен там, господин сержант. Они переправляют оружие и людей горными тропами. По автостраде ездят только гражданские, лохи и самоубийцы.
Я размышляю о Доктрине Видимости и ее фатальных последствиях. Персонал Адмирума был выставлен против атак партизан как подтверждение, что МСАРР контролирует эту территорию. Естественно, лишь в теории, поскольку пустыню и горы не контролирует никто, даже люди Гарсии. У каждого есть какие-то гнезда, в которых он закрепился, а остальное – ничейная земля. Не стоит забывать, что среди ремарцев есть несколько враждебных группировок, которые сражаются друг с другом. Если бы база Адмирум получила хотя бы несколько беспилотников, она могла бы патрулировать более обширную территорию, но и с этим дела обстоят не лучшим образом.
– У нас были два «сокола», – рассказывает Вернер. – Один вышел из строя месяц назад. Другой мы выпускаем редко – повстанцы едва его не увели, и нам с трудом удалось призвать его обратно. Он летает не дальше чем за несколько километров от базы и только там, где хорошая дальность связи.
– То есть вам приходится патрулировать самим? – Мне по-настоящему его жаль.
– Хуже всего выезды в пустыню. В последнее время было несколько таких операций, и позавчера случилось нечто странное. – Капрал прикуривает уже третью сигарету. – Один из «скорпионов» съехал с автострады, чтобы проверить какой-то разбитый остов, стоявший в чистом поле. Когда парни к нему подошли, что-то взорвалось – не знаю, наверное, какая-то бомба. Голубая вспышка поразила Крысу, то есть рядового Гинека. У него поехала крыша, он начал метаться и кричать, будто умер. Его едва удалось затащить в машину.
– И что с ним? – настороженно спрашивает Голя.
– Лежит в госпитальном контейнере. Медик напичкал его порошками, а вы вроде должны забрать его в Харман. Так я слышал.
Больше разговаривать мы не можем – сержант Михалич зовет капрала и велит своим людям собираться. Им предстоит немедленно ехать к контрольному пункту, возле которого случилась крупная перестрелка. Внезапно мы остаемся одни, не зная даже, что сказать. Ларс лишь недоверчиво качает головой.
Пурич и Водяная Блоха спрашивают, что нам удалось узнать, и я вкратце излагаю им, насколько тут все дерьмово. Голя сообщает, что через пятнадцать минут мы отправляемся обратно. Мы быстро подкрепляемся, хлебаем воду из фляжек и бежим в туалет, если кому-то вдруг надо. Ровно в семь тридцать мы готовы.