Сейчас ты мой маленький сынок. Все это зарождается в тебе, постепенно развиваясь. Надеюсь, когда-нибудь, когда ты станешь взрослым, то выпьешь со мной. Я всегда любил опрокинуть вечером стаканчик бурбона. И пусть тебя не пытаются убедить, будто виски лучше. В том привкусе нефти, который остается после него на языке, нет ничего прекрасного.
Я стою с Неми перед лавкой Йохана Масира. Зеленая табличка с надписью «Бесценные сокровища Йохана» страдает от запущенного лишая. Пурич с трудом сумел прочитать текст, зато переводчица отлично справилась с задачей, убедив полицию и владельца лавки со старьем, что мы боремся с терроризмом, так что мы смогли именем закона вытащить его из-за прилавка и начать обыскивать лавку размером пять на пять метров. Весьма приятное занятие, хотя некоторые приказы кажутся мне полностью бессмысленными.
Парни из отделения Усиля творят там разгром, переворачивая товар в отместку за кровавые теракты и погибших товарищей. А я жду у машины и таращусь на Неми. Я восхищаюсь правильными чертами ее лица и прекрасно себя чувствую. Весеннее солнце на безоблачном небе способствует ленивому настроению, и я даже нахожу тему, на которую мы могли бы поговорить.
– Расскажи мне о ваших храмах.
– Что тебя интересует, Маркус?
– Я не хочу говорить о культе Афродиты. И вообще о том, что тебе неприятно. – На всякий случай я ударяю себя в грудь.
– Я зря тогда разозлилась.
– Ну вот видишь. – Я глажу ее по руке. – Я не хотел тебя обидеть.
– Мне не нравится мое прошлое, – спокойно говорит она. – Я избегаю этой темы.
– Я не стану об этом спрашивать. – Я прислушиваюсь к звону переворачиваемой посуды и ругательствам солдат. – Скажи, вы в самом деле верите в разных богов?
– В каком-то смысле. – Девушка мягко отстраняется. – Когда-то мы верили в мифы, воспринимая их буквально. Но священнослужители уже много веков говорят, что божества – это лишь проявления Господа. Их называют «аспектами Единого».
– Вы можете выбирать себе храм?
– Обычно ты остаешься приверженцем того культа, который почитала твоя семья. Если молодые люди в Ремарке заключают супружеский союз, их дети обращаются в веру матери.
– Интересно. Мне казалось, у мужчин тут больше привилегий.
– В этом смысле царит матриархат, – подмигивает Неми.
В лавке что-то происходит, слышны радостные крики. В дверях появляется сержант Голя и приказывает нам крепче держать хозяина. Я оставляю его на попечение Гауса, который одной рукой может выдавить из Йохана Масира потроха. Заглядываю в окно витрины, чтобы выяснить, что нашло четвертое отделение. Парни открыли металлический люк за прилавком и извлекают оттуда настоящие «бесценные сокровища» – автоматы, гранаты и ящики с боеприпасами.
Голя дает мне знак, приложив ладонь к уху. Я вызываю по радио окрестные патрули и остальной взвод. Такова процедура в случае обнаружения «товара». До прихода подкрепления нужно сохранять бдительность на случай, если партизаны попытаются отбить свой арсенал.
Пурич проводит стволом MG2 вдоль окрестных домов. Остальное отделение спряталось за машиной и напряженно ждет. Лавочник беззвучно молится.
– Это гадеец, – шепчет мне на ухо Неми, показывая на Масира.
– И что?
– Лучше с ним быть поосторожнее.
Через несколько минут появляется первый «скорпион», сразу за ним еще один. Через четверть часа вся улица кишит солдатами, которые охотно надрали бы кому-нибудь задницу. Но единственный кандидат – пожилой хозяин лавки, которого вскоре допросит разведка, так что не стоит особо ему вредить, и ему достается лишь несколько тычков и пинков под зад, прежде чем его запихивают в машину. Колонна трогается с места, поднимая облако пыли.
Но, когда мы приезжаем на базу, тот уже мертв. Похоже, начал задыхаться и испустил дух у самых ворот. Петер выбегает из «скорпиона», что-то неразборчиво кричит, и до меня не сразу доходит, что он зовет врача. У лавочника наверняка был при себе яд, и когда он понял, что помощь не придет, принял отраву не раздумывая.
Пятница, 18 марта, 19.05
С посадочной площадки взлетает вертолет «Кассабиан». В вечернем небе мигают сигнальные огни, обозначая обратный путь Виктора Гинека. Мы узнали от товарищей из первого батальона, что солдата с базы Адмирум вывели из медпункта трое санитаров, которые посадили его на борт словно куклу. Похоже, в черепушке у парня все окончательно перепуталось.