— Да! — ее бровь поползла выше, и я вдруг странно смутился. — Это о том, как быть частью чего-то большего. Думаю, в этом есть красота.
Она поймала нижнюю губу зубами.
— Может… — она сделала паузу. — Может, нам стоит его посмотреть.
Я фыркнул и поднялся на ноги.
— Конечно. Можешь загрузить на телефон, встать у моей камеры, и я буду смотреть поверх твоего плеча.
Она осталась на корточках, все еще сжимая диск.
— Я про сейчас.
Я застыл, шагая к двери, и посмотрел на ее макушку.
— Зачем? Хочешь убедиться, что это фильм, а не диск с моими преступными тайнами?
— Нет, просто… — она резко встала, избегая моего взгляда. — Не важно.
Она стала опускать диск на подставку, но я поймал ее запястье.
— Ты серьезно? Ты хочешь посмотреть «Касабланку» сейчас? В моей квартире?
Она что-то пробормотала, щеки порозовели.
— Что, прости?
— Я сказала, что нам не нужно спешить в участок, — она вяло потянула руку, но я не отпустил. — Уже поздно, и расследование не продолжится до утра. Ты не скоро сможешь продолжить собирать коллекцию, так почему не насладиться фильмом еще раз?
Я позволил ей убрать руку. Она с опаской подняла взгляд, поняла, что и я смотрел на нее насторожено.
— Что? — фыркнула она. — Это была просто идея.
— Я… — качая головой, я признался. — Я не пойму, обманываешь ли ты меня.
— Обманываю?
— Да. Вдохновила меня незаконной ночью кино, дождешься начала фильма и застегнешь на мне наручники, а потом утащишь в участок, зловеще хохоча.
Она моргнула дважды, закатила карие глаза так, что ее голова отклонилась. Она прижала диск к моей груди.
— Включай фильм, Кит.
Она прошла к дивану, опустилась на подушки и скрестила руки, выжидая.
Ого, она была серьезна.
— Мне поискать попкорн?
Две с половиной минуты спустя я сидел рядом с ней с большой миской попкорна на одной ладони и с пультом в другой руке. Она взяла попкорн, смазанный маслом, и бросила в рот.
Я пытался не пялиться.
Фильм начался, и моя тревога пропала, на экране медленно крутился черно-белый глобус, камера сосредоточивалась на Северной Америке.
— Когда это было снято? — спросила она, взяв больше попкорна из миски.
— 1942. Фильм снят посреди Второй Мировой войны и выпущен посреди войны. Они сняли его через пять месяцев после Перл-Харбор.
Она тихо хмыкнула с интересом и отклонилась, чтобы смотреть. Мы доели попкорн, и я отодвинул миску на столе. Я устроился удобнее, подушки дивана прогнулись. Моя рука задела ее руку, но она не отвела взгляда от экрана.
Я подавил желание комментировать, дал фильму затянуть ее, но когда толпа в баре Рика запела «La Marseillaise», чтобы заглушить группу нацистов, поющих немецкий гимн, я не сдержался.
Я склонился к ней, моя рука прижалась к ее руке. Я прошептал:
— Присмотрись к тем, кто поет.
Она прищурилась.
— Та женщина плачет?
— Некоторые отсюда были выжившими в войне. Они сбежали от нацистов в Европе и убежали в Америку, а потом спели об этом в «Касабланке». Для них это было настоящим.
— Ого, — тихо сказала она.
Когда мы добрались до важной сцены между Риком и Ильзой под дождем в аэропорту, я разошелся, цитировал лучшие строки Богарта в унисон с ним. Линна смотрела то на меня, то на экран, уголки ее рта подрагивали от каждой строки.
В правильный момент, подражая Богарту, я коснулся пальцами ее подбородка и произнес своим лучшим мелодраматичным баритоном:
— Я выпью за тебя, малыш.
Она миг смотрела на меня большими глазами, а потом рассмеялась и отбила мою ладонь.
— Из-за тебя я пропустила это!
— Ой, — я с улыбкой схватил пульт и отмотал фильм. — Обещаю, что не буду тебя отвлекать… хотя бы полминуты.
Она рассмеялась, снова закатив глаза. Ее веселье пробило маску агента, и я смог лучше разглядеть женщину под ней — и, если честно, мне могла понравиться девушка, которую я видел.
Но я пожалею из-за этих чувств.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Там прошел дождь?
Я забрался на верхнюю койку и рухнул. Я лег на спину, поправил серый комбинезон, пока стало хоть немного удобнее, скучая ужасно по футболке и джинсам. И моей огромной кровати. Комбинезоны и койки в камерах придумывали без учета удобств.
Дункан прислонялся к стене напротив кровати, глядя на меня. Мои волосы были мокрыми от дождя, и это привлекло его внимание.