— Вот что я скажу вам, детектив. Вы найдёте здесь только пулю, если не отступитесь. Как и ваш отец.
Дверь с её стороны щелкнула и распахнулась настежь. Прежде чем её выволокли за локоть на улицу, Оливия успела резко повернуть голову и посмотреть назад. Лицо её собеседника было скрыто темными очками, вдоль дужек которых сверкали бриллианты. Он был мулатом, толстые, характерные для его расы губы кривились в снисходительной ухмылке. Его портрет ничего не дал ей, лишь пополнил богатую коллекцию лиц и обрывков образов, которые хранились в её фотографической памяти в порядке полицейской картотеки.
Чёрный седан вместе с эскортом скрылись за ржавыми воротами. Хардли осталась одна на асфальтированной площадке завода, сплошь покрытой трещинами и жухлой травой, которая пробивалась сквозь них. Кузов её «Форда» собрал на себе слой серой пыли и теперь почти не выбивался из антуража. Хардли села в машину и завела мотор. Она не чувствовала ничего, кроме разочарования и злости. Хотелось заехать в алкогольный супермаркет и купить бутылку дешевого виски — по отношению к элитному алкоголю, к которому её приучил Вуд, она теперь была финансово несостоятельна. И это бесило ещё больше.
Она вернулась лишь под конец рабочего дня. Загнав «Форд» на подземный паркинг Управления, Оливия заметила автомобиль Брослин.
—Тебя за каким хером занесло сюда? — Хардли выругалась сквозь зубы.
Выйдя из машины, она заметила саму Брослин. Она нетерпеливо вышагивала вдоль прохода и смотрела на часы.
— Ну, наконец-то! — визгливый, недовольный голос Эбби позвенел по всей парковке. — Твои шмотки у меня в машине. Сама заберешь или попросить кого?
— Какого хрена ты лапаешь мои вещи?
Выступление Брослин стало последней каплей, Хардли почувствовала, что вот-вот сорвётся. Злоба, которая, так и не нашла выхода, грозилась выплеснуться через край. Оливия сжала руки в кулаки.
— Скажи спасибо, что я не доложила наверх, как ты используешь служебное оружие, — с видом хозяйки положения, Эбигейл отчитывала её, словно накосячившего стажора. — И, кстати, я сменила замки, так что тебе не удастся снова помахать пистолетом.
Эбигейл Брослин вытолкнула её с наезженной колеи, разрушила её налаженную жизнь и сейчас словно дала ей ментального пинка под зад. Брослин наслаждалась своей победой и это, как показывала практика все годы их знакомства, был далеко не конец. Оливия готова была поклясться, что эта тварь уже придумала сотню способов её унизить. Ярость распирала изнутри и Хардли решила не ждать, момента, когда придётся защищаться от её нападок. Она решила напасть первой. В буквальном смысле.
— Ты сучка бешеная! — взвизгнула Брослин, когда кулак Оливии прошёлся вскользь по ровной линии её челюсти.
Эбби успела отчкочить и тем смягчила удар. Она по-бабски замахала руками и завопила ультразвуком, напрочь лишая Хардли концентрации. Среди мельтешения её рук Оливия никак не могла выбрать место для следующего удара.
Самооборону Брослин нещадно заваливала, зато хитрожопость была в ней природная — Хардли получила удар по корпусу, пока отвлекалась на её руки, визги и собственную ярость, но почти сразу пришла в себя. Бегущую к машине Эбби она поймала за волосы и от души приложила головой о стойку кузова. Оливия была уверена, что сломала ей нос.
Брослин выла от боли, пытаясь попасть по кнопкам брелока, чтобы заблокировать багажник, но Хардли оказалась быстрее — она раскрыла его настежь и забрала свои вещи. Поймав возле Управления такси Оливия чувствовала, как в груди чешется удовлетворения, а на костяшке среднего пальца — корочка засыхающей крови. В данную секунду ей было плевать на возможные последствия, гораздо больше её волновало то, что на такси до Бруклина она рано или поздно разорится.
Комментарий к Вопросы
https://vk.com/khramanna_anna
Материалы к работе. Визуализации, ассоциации, эстетика, музыка.
========== Замешательство ==========
— Марта? — в квартире было темно и тихо. Наверное, Маккензи убежала на очередное свидание.
Хардли прошла внутрь, бросив связку ключей прямо на стеклянный кухонный стол. Получилось громче, чем она рассчитывала. Оливия неприятно пожала плечами.
Звон металла об стекло плавно перетёк в шуршание из гостиной. Хардли готова была поклясться, что когда она вошла в квартиру, ничего подобного слышно не было. У Марты не было домашних животных, а единственный запасной комплект ключей она отдала Оливии — по определению в квартире не могло быть никого.
Аккуратно сняв пальто, Хардли достала пистолет и двинулась к источнику звука. Резко ворвавшись в комнату, она поняла, что тычет пистолетом во включенный телевизор. На экране мельтешили серые мухи, из динамиков доносился белый шум. Наверняка, Марта просто забыла оплатить кабельное.
Хардли опустила ствол и выдохнула. Подскочивший пульс всё ещё гремел в ушах, когда она взялась за пульт, чтобы, наконец, выключить бесполезный ящик. Кнопка не сработала. Оливия терпеливо нажимала на все кнопки по очереди, но телевизор никак не реагировал на эти манипуляции. Хардли достала батарейки, потрясла их, вставила и снова нажала на кнопку. Она остервенело давила на пульт, ощущая, как безотчётный, необоснованный страх подкатывает к горлу, заставляя руку дрожать, а язык сохнуть без капли слюны.
— Дура, — шикнула она сама себе и просто выдернула шнур из розетки.
Долгожданная тишина разбавлялась шумом с улицы — Марта забыла не только выключить телевизор, но и закрыть окно. Покинув гостиную, Оливия направилась в душ. На всём пути по длинному, неосвещённому коридору она ощущала липкий страх, скребущий между лопаток, и чувствовала себя конченой идиоткой. Хардли всегда храбро смотрела в дуло чужого пистолета, не чувствуя ничего, кроме железной уверенности в том, что она делает правое дело и что победит, а сегодня спасовала перед несчастным сломанным телеящиком. Списав всё на стрессы последних дней, Оливия выпила стакан виски и улеглась спать.
***
— Слушай, а почему бы тебе просто не остаться жить у меня? — Марта суетилась с завтраком, пока Оливия просматривала почту за второй чашкой кофе. — Я даже денег с тебя брать не буду. Тебя и так не бывает дома, электричество не нажжёшь, воду не потратишь. И вообще, у меня будет личный коп за стенкой. Какая я расчетливая сучка, а? — она так заразительно рассмеялась, что Хардли не сумела сдержать ответной улыбки.
Марта сияла. Наверняка, она чудесно провела вечер. Оливия забыла, когда в последний раз была на нормальном свидании. Они с Вудом как-то пропустили эту фазу и съехались почти сразу. На прелюдии не было тогда времени ни у него, ни у неё.
— Я подумаю, — она не стала разводить бесполезные беседы о том, что денег у неё остаётся катастрофически мало, а ехать в метро ей всё ещё совсем не улыбается. Хотелось раскрыть, наконец, дело той девчонки, которую она видела живой-неживой в том злосчастном вагоне, а после попробовать спуститься снова. Это решение казалось ей таким же глупым и нерациональным, как вчерашний ужас перед сломанным телевизором, но отчего-то решение своё Хардли изменить не могла. Чёртов Вуд и блядская Брослин неслабо пошатнули ей нервную систему, иного объяснения своим внезапным вспышкам она не видела. Стоило набраться терпения, ведь время, как все говорят, лечит.
Оливия снова чудовищно опаздывала. Она сидела в такси и нервно качала ногой в такт назойливой попсовой песне, проклиная утренние пробки, когда ей позвонила Галлахер.
— Всё оказалось просто, лови файл, — Оливия нажала нужную клавишу и открыла фотографию. Это был снимок с камер станции метро. — Маркус Лири, тридцать шесть лет, профессор антропологии в Нью-Йоркском университете и, судя по расписанию, у него лекции сегодня до двух.