Первая половина путешествия прошла без происшествий. Хозяин каравана приземистый, плотный мужчина с раскосыми глазами на широком лице четко выполнял договор. Мне выделили место в женской кибитке рассчитанной на шестерых. Соседки попались довольно дружелюбные. Я поздоровалась и, назвав имя, принялась исподволь, разглядывала временных попутчиц. Напротив меня сидела на топчане дородная дама средних лет. Красивой ее нельзя было назвать, но все же ее лицо вызывало симпатию. Этому способствовали глаза женщины, они лучились так весело, ласково, с таким дружеским любопытством, что никому не позволяли остаться равнодушным. Рядом с ней сидели две девочки — подростки, замолчавшие при моем появлении, они продолжили тихо спорить. Снаружи суетились и кричали люди. Хозяин каравана отдавал последние распоряжения. Послышалось ржание, заскрипели колеса. Караван тронулся в путь. Ткань, отгораживающая нас от внешнего мира, откинулась, запуская солнечные лучи и растрепанных, смеющихся девушек. Смех оборвался. Повисла неловкая тишина. Я сухо поприветствовала их. Они кивнули и устроились на пустых топчанах. Я, не смущаясь, рассматривала вновь прибывших спутниц, они отвечали мне тем же. Девушки были примерно моего возраста. Одна совершено не могла скрывать эмоции. Ее лицо выражало крайнюю заинтересованность. Она все порывалась что-то сказать, но подруга кидала на нее мрачные взгляды и та на время затихала.
Обе девушки обладали вызывающе яркой внешностью. Короткие стрижки наподобие удлиненного каре с множеством цветных косичек. Оранжевые косички смешно топорщились, выдавая волнение своей хозяйки, и вполне отражали ее характер такой же солнечный и жизнелюбивый. Подруга являлась ее полной противоположностью. Косички, выкрашенные в темно фиолетовый цвет вкупе с заостренными пластинами, вплетенными в волосы, казались смертоносными жалами. Облик соответствовал внутреннему настроению и не вызывал сомнений в способностях их обладательницы. Девушки были одеты в свободные туники и брюки, заправленные в мягкие сапожки. Мой взгляд скользил по подругам, отмечая каждую деталь, и внезапно остановился на татуировке. Тонкая плеть плюща обвивала левое запястье, ползла дальше по руке, скрываясь под рукавом туники, и снова показывалась на шее. Цепкие стебли карабкались по подбородку, словно по стене, врастая в кожу, они тянулись вверх, и лишь на виске скрутившись в клубок, замерли. Даже для меня искушенной в этом плане и привыкшей к экстраординарным личностям Земли подобная экзотика стала неожиданностью. А для Химерии по-видимому являлась обыденностью. Или все же дань моде. Кто их поймет! Дикая варварская страна с такими же нравами. Я встретилась с холодным взглядом черных глаз. Стало не по себе, но я приняла вызов. Это как со зверем отступишь, он почувствует твой страх и вцепится в горло. А передо мной сидела хищница. Крылья ее носа раздулись. Воздух искрился от напряжения. У меня стали слезиться глаза. Она моргнула и, подмигнув мне, отвернулась к подруге. Та сидела, не шелохнувшись, лишь оранжевые косички дергались, сдавая ее нервозность. У меня скрутило живот. Хорошо, что я отказалась от плотного завтрака. Хоть какая то польза от моих утренних недомоганий.
Почувствовав взгляды остальных попутчиц, я слабо им улыбнулась и опустила глаза на пальцы сжимавшие платье. Я пыталась понять, почему мои представления о ханстве расходятся с реальностью. Я ожидала увидеть прозябающее в нищете и отстающее в развитии государство с глубоко патриархальным строем. Воображение рисовало угнетенный тираном народ, не имеющий прав и не ведающий о благах цивилизации. Как же я жестоко ошиблась. Мое предубеждение к Химерийскому ханству взращенное не самыми положительными эмоциями и укоренившееся наглядными примерами начинало по крупицам рушиться. Я ушла так глубоко в размышления, что не заметила негромкое покашливание, лишь прикосновение к плечу вывело из ступора:
— Прости. Ты тоже держишь путь в Имрам? — на меня смотрела испытующим взглядом девушка со смешными оранжевыми косичками.
— Нет. Мы с братом направляемся в Сарканд.
— Хочет выдать замуж. — Брезгливо сморщившись, сказала хищница.
— Что в этом плохого? — Сухо осведомилась я, глядя в упор на надменную девицу.
Неприязнь к этой особе росла как на дрожжах и дело даже не в ее оценивающем и холодном взгляде. Неосознанная тревога заставляла вглядываться в черные глаза и то, что я там видела, теплых чувств не прибавляла. В них читались циничный расчет и ледяная ярость, пробирающая до костей.
— Фида не хотела тебя обидеть. Она иногда бывает слишком прямолинейной, — младшая подруга поспешила сгладить щекотливый момент, но в ее глазах потух интерес и она натянуто улыбнувшись, протянула руку, — меня зовут Айша. А тебя?
— Айя, — я нерешительно пожала руку девушки.
— Вот и познакомились. Имя моей подруги ты уже знаешь. С госпожой Саади успела познакомиться?
— Нет. Не успела.
— Тогда я возьму на себя смелость познакомить тебя со всеми. Госпожа Саади и ее две прелестные дочери Будур и Джона.
Я молча протянула руку женщине, та легонько сжала два раза кончики моих пальцев и тепло улыбнулась. На этом разговор как-то сам собой потух. Я снова погрузилась в мрачные думы. Но неуемная энергия Айши и ее желание поболтать вынудили вновь вступить в диалог. Хотя диалог получился каким-то односторонним, в основном говорила Айша, я отвечала односложными или дежурными фразами. Но чаще отмалчивалась и внимательно слушала бесценного информатора. Мне крупно повезло, что ни одна из попутчиц не обратила внимания на мою неосведомленность во многих реалиях Химерии.
В первый день я старалась держаться в стороне, присматривалась к химерийцам и ожидала, что нас в любой момент разоблачат. Несмотря на неоднозначный рассказ Айши, я все еще хорошо помнила, как здесь поступают с полукровками. В каждом пристальном взгляде, в каждом шепоте за спиной мне казалась скрытая угроза. Брану о своих страхах я не стала рассказывать. Он вполне органично вписался в отряд охранников. Даже нашел общий язык с мрачным и подозрительным командиром. Да и не до меня ему было. Поэтому со своей фобией я попытаюсь разобраться сама.
Ночью, когда все уснули, я прокручивала в голове слова Айши. Химерия сильно отличалась от той, что рисовало мое воображение. Чужаков здесь и, правда не любили, исключение делали только бореям и то лишь потому, что Светозару жену Мурада почитали подобно богине. Остальным же свободное передвижение по стране могло стоить жизни. Исключение составляли торговцы, и банкиры их не трогали. Они находились под личной защитой хана. Деньги и в этом мире являлись движущей силой. Хан Мурад неоднозначная фигура. Главы кланов ненавидят и боятся хана, народ же боготворит своего правителя. Как же его судьба похожа на судьбу императора Рюэйдзея. Лишь одно различие Мурад правит страной три сотни лет, тогда как его заклятый враг бесследно исчез из анналов истории. Исчез…. Как же я сразу не догадалась. А мне ведь это и в голову не приходило. Император же буквально исчез. Нигде не написано, что он скончался или погиб. Он просто исчез. Мне вспомнились слова Брана «император и его приемник переписали историю». От напряжения разболелась голова. Стало трудно дышать. Мне необходим глоток воздуха. Стараясь не разбудить соседок, я выскользнула из кибитки.
Ночная прохлада остудила голову. Я плотнее запахнула плащ и уткнулась носом в ткань. Воздух, насыщенный ароматами экзотических цветов и трав обволакивал плотным коконом. Я старалась дышать поверхностно и реже. Тошнотворный запах. Айша сказала, что завтра мы пересечем границу Великой пустоши. Скорее бы. От джунглей я устала. Над ухом нудно загудели москиты. Я зло хлопнула по щеке. И особенно буду, рада избавится от этих кровососов. Лес продолжал жить своей жизнью, я уже привыкла к его звукам. Но все же не переставала каждый раз вздрагивать, когда из леса доносились глухое рычание и невнятное чавканье. Я огляделась. Лагерь спал. В центре продолжал гореть костер. Рядом сидел дозорный. Он клевал носом. Если его так застанет командир, бедняге не поздоровится. Я обошла костер и направилась к кромке леса. Там лежало поваленное дерево. На него я и нацелилась. Может южная ночь даст мне ответы. Я горько усмехнулась. Нашла о чем думать. Как будто загадки прошлого помогут мне в настоящем. Наверно прав Хаято проклятый император стал для меня наваждением. Я обняла себя руками. Я скучаю. Одиночество давит. А по ночам становится особенно невыносимо. В такие моменты меня успокаивает только мерное сердцебиение нашего малыша.