—Всё это замечательно, Руслан, только вот на мою помощь особо не рассчитывай, — перебила его девушка и поморщилась. — Ты же знаешь, я ненавижу готовить. В этом плане за полгода я совсем не изменилась. Сам понимаешь, Люкс меня готовить не заставлял.
—Да, да, я всё помню. Не надо про Люкса. Я сам всё сделаю, — поспешно заверил её Руслан. — А ты слушай музыку, отдыхай. Я быстро всё приготовлю.
—Ты сегодня просто прелесть, Руслан. Если бы ты всегда был таким, возможно, я и не ушла бы от тебя, — проворковала Ольга, с ногами забираясь на диван и расправляя на шее свой длинный, тонкий, золотистый шарф, старательно маскируя им слишком глубокий вырез кофточки. — Ну, иди сюда, хотя бы поцелуй меня, — требовательно добавила она, снова настойчиво протягивая к нему руки.
Руслан подошёл к девушке с очень серьёзным, сосредоточенным лицом, словно готовился к совершению какого-то таинства, медленно и нерешительно наклонился к ней, намереваясь лишь деликатно и осторожно коснуться её губами. Но почти сразу же он был вынужден сдаться. Ноги его подогнулись, и парень бессильно опустился на колени перед диваном, коварно и беспощадно опрокинутый в лишающий рассудка, сладостный дурман поцелуя, покорённый её умелыми губами, ловко играющими тайным пламенем у него внутри, надёжно удерживаемый её тонкими руками, которые крепко и страстно обвились вокруг его шеи, не позволяя ему отступить или сбежать. А её проворные, ласковые пальцы, как обычно, забрались к нему в волосы, нежно и настойчиво лаская его затылок.
—Оля… — едва вымолвил растерявшийся парень через несколько волшебных минут, когда девушка, наконец, позволила ему перевести дыхание. — Ты хочешь… ты хочешь вот так… сразу… свести меня с ума?
—А ты что, хочешь вот так сразу отправиться жарить рыбу, да, Руслан? — улыбаясь чуть припухшими после неистового поцелуя губами, хрипло и взволнованно протянула девушка, и в чёрной, зеркальной бездне её чужих, равнодушных, абсолютно непроницаемых очков Руслан ясно увидел своё растерянное и какое-то невыносимо беспомощное, искажённое внезапной страстью лицо. От этого зрелища его вдруг охватило отвращение, и даже страх.
—Пожалуйста, сними очки, — тихо взмолился он, обняв её бёдра обеими руками, спрятав своё лицо у неё на коленях. — Я не могу так… я словно с самим собой целуюсь… вижу собственное отражение в этих чёртовых очках. Если хочешь, я закрою глаза, я обещаю не смотреть на тебя, но только сними их. Ну, пожалуйста. Прошу тебя.
—Ну, уж нет! Чего захотел! — протестующе выпалила Ольга, резко отстраняясь и бесцеремонно спихивая его со своих коленей. — Так мы не договаривались. Иди лучше рыбу жарь, Руслан. Иди, иди. Что смотришь? Ты же собирался, вот и иди.
—Да… ладно… я пойду, — покорно пробормотал Руслан, пытаясь взять себя в руки и успокоиться, потом он медленно поднялся на ноги, не сводя с неё сверкающих, зелёных глаз. — Хотя после твоего поцелуя, Оля, мне как-то совсем не хочется уходить, — вдруг с грустью признался он.
—Иди, иди, — засмеялась девушка и легонько толкнула его ногой. — Ты же сам так решил. Сначала ужин, поцелуи потом.
—Да, потом, — машинально повторил парень, с рассеянным и задумчивым видом направляясь к двери, но неожиданно он остановился на пороге и добавил с мрачной усмешкой, уже собираясь выйти из комнаты: — Такое коварное слово «потом».
—И чем же оно так коварно? — с любопытством спросила Ольга.
—Тем, что это «потом» иногда так и не наступает, — объяснил он уже из коридора.
—Возможно, «потом» наступит после ужина! — весело крикнула она ему вслед.
—Обещаешь? — Руслан снова с надеждой заглянул в комнату.
—Нет, предполагаю, — насмешливо бросила вредная девчонка.
—Так я и знал, — тяжело вздохнул парень и двинулся на кухню, чтобы заняться приготовлением ужина.
Когда он окончательно ушёл, Ольга медленно сняла уже порядком осточертевшие ей очки и долго сидела неподвижно, слушая музыку, уставившись прямо перед собой отрешённым, застывшим взглядом, иногда нервно покусывая чуть припухшую после недавнего страстного поцелуя нижнюю губку. Потом её рука вялым, неверным движением нащупала рядом на диване сумочку, расстегнула её и достала оттуда пудреницу с маленьким зеркальцем внутри. Девушка нерешительно раскрыла пудреницу, дрожащими пальцами поднесла её к глазам, бросила быстрый взгляд в зеркало, и тут же гримаса бешеной злобы и отвращения ещё больше исказила её и без того уже сильно обезображенное синяком лицо.
—Сволочь! Скотина! — сердито прошипела она и, с яростью захлопнув пудреницу, швырнула её в угол дивана, а потом резко, нервно, порывисто отпихнула от себя сумку.