Не выходя вплотную к ограде, чтобы не попасться на глаза охранникам, парень под прикрытием кустов обошёл стоянку по периметру, выбрался к центральному въезду, который перегораживали автоматические ворота, и побрёл по аллее назад к клубу, всё ещё надеясь встретить Алису по пути. Но его слабая надежда быстро угасла, как и все несбыточные надежды.
Тогда Руслан оставил аллею и повернулся лицом к старому, тёмному парку, который монотонно, с какой-то смутной, неизъяснимой угрозой шелестел листвой громадных, толстых тополей и многочисленных кустов. Несколько секунд парень прислушивался, потом, выбрав направление, бросился вперёд, опрометью проскочил несколько неосвещённых, узких тропинок, вьющихся между кустами, пошёл чуть медленнее, всё время внимательно прислушиваясь к малейшему необычному звуку и забираясь дальше в парк, но без всякого результата. Алиса и Бармалей, словно сквозь землю провалились.
Руслан уже отчаялся найти их и даже хотел повернуть обратно к автостоянке, чтобы сменить направление поисков, как вдруг где-то слева ему померещился странный звук, ворвавшийся диссонансом в спокойный, монотонный шорох листьев. Он был похож на слабый, сдавленный стон, придушенный грубой ладонью. Не раздумывая, парень бросился на этот звук, вслепую продрался сквозь густые заросли кустов, попавшиеся на пути, и едва не налетел на кого-то в темноте, тут же осознав, что его поиски, наконец-то, закончены. Возившийся в темноте Бармалера слишком поздно заметил внезапное появление непрошеного гостя, а на подозрительный треск кустов он не обратил никакого внимания, за что сразу же жестоко поплатился.
—Ах, ты, мразь вонючая, — негромко, сквозь зубы процедил Руслан и, грубо схватив Бармалеру сзади за рубашку, резко оторвал его от несчастной, рыдающей девчонки, потом изо всех сил врезал ему ногой в живот, а следом ещё хорошенько наподдал по спине.
С пронзительным, жалобным воплем застигнутый врасплох Бармалей, согнувшись от боли пополам, завалился в кусты, тщетно пытаясь застегнуть сваливающиеся с задницы штаны. Руслан не дал ему опомниться и обрушил на него целый град жестоких ударов. Словно демон безудержной ярости вдруг вселился в него. Не помня себя, не видя ничего вокруг, он бил и колотил злополучного Бармалерку по чём попало, нанося удар за ударом, не позволяя ему подняться на ноги, не в силах остановиться.
Вся боль, все бесчисленные унижения и обиды этого долгого вечера вдруг нахлынули на Руслана, захлестнув его с головой, и превратились в жгучий, мутный поток неконтролируемой ярости, бешено ищущей выхода. Парень просто не мог остановиться, он не жалел ни себя, ни свою жертву, с воем ползающую перед ним по земле, словно это Бармалей был виноват во всём том, что произошло с ним сегодня, что ему пришлось вынести и вытерпеть. Руслан бил самозабвенно, жестоко и даже находил в этом какое-то страшное, извращенное удовлетворение, бальзамом проливающееся на его свежие, кровоточащие душевные раны.
—Не на-а-адо! — наконец, не выдержал и дурным голосом взвыл Бармалера, пытаясь уползти от Руслана в глубину кустов, застегнуть свои злосчастные, свалившиеся штаны и спастись. — Не надо. Хватит. Я всё понял. Я сейчас уйду. Не надо! Не на-а-адо!
Получив в ответ лишь очередной жестокий удар ногой по голой заднице, он влетел в самую гущу кустов и, жалобно стеная, попытался выползти с другой стороны. Наконец, это ему удалось. Бармалера кое-как встал на ноги и бросился бежать, спотыкаясь в темноте, падая, снова вставая, пытаясь вытереть рукавом свою окровавленную, разбитую физиономию и придерживая одной рукой расстёгнутые, спадающие на ходу штаны.
—Ещё раз мне попадёшься, убью, падаль! — хрипло заорал ему вслед Руслан, задыхаясь от ненависти.