Все имевшиеся в наличии гитары, включая акустические, были бережно расставлены у стены, сразу за диваном, где лежал Игорь. Дальше, слева у окна, обреталась парочка кресел, несколько стульев и журнальный столик с остатками вчерашнего пиршества в честь примирения с Люксом. В промежутках между тремя центральными окнами, расположенными на противоположной от дивана стене, висели две громадные картины в рамах. Одна из них изображала тихое, спокойное море, а на второй картине бурные, штормовые волны яростно швыряли жалкие останки разбитого судна. Под этой второй картиной виднелся холодный, светло-серый глаз Ольги и следы небрежно сорванной со стены фотографии, когда-то приклеенной здесь столь прочно, что одинокий глаз так и остался угрюмо обозревать каждого, входящего в комнату.
У правой стены стоял высокий, под самый потолок, шкаф, до верха забитый дисками, тут же располагался музыкальный центр с колонками, ещё одно кресло, заваленное небрежно брошенной одеждой, и крошечный диванчик, втиснутый в уголок у входной двери. На этой двери висел большой, цветной плакат, изображавший Оливера Сайкса, которому кто-то пририсовал маркёром шрам на левой щеке, два вампирских клыка и маленькие рожки. На небольшом диванчике в углу, поджав под себя босые ноги, которым явно не хватило места, спал Руслан, подложив под голову свой свёрнутый свитер, взятый с кресла. Парень завалился спать прямо в джинсах, а большой, синий, клетчатый плед, которым он укрывался, давно упал на пол, обнажив его спину, на которой не было татуировок.
Когда снова, уже не в первый раз, истошно взвыл дверной звонок, Руслан вздрогнул всем телом и попытался встать, протирая глаза и недовольно бормоча себе под нос:
—Блин, кого это так рано черти несут?
—Как? И ты здесь спал, Руслан? — удивлённо протянул Игорь, только сейчас разглядев друга в полумраке. — Почему ты не выставил их вон?
—Не знаю, — пробурчал Руслан, поднимая с пола свой плед. — Макс сказал, что остаётся, потому что слишком пьян, чтобы ехать домой. Ну, я и пустил их в ту комнату. А что мне было делать?
—Понятно, — насмешливо бросил Игорь. — Слушай, что вы, интересно, там делали так долго? Я успел заснуть и даже не видел, как ты лёг здесь.
—Мы пили кофе с коньяком. И явно, это оказалось лишним, — простонал Руслан и потёр ладонями свой лоб, — теперь так башка трещит.
—Мне тоже хреново, — сочувственно сказал Игорь. — Ну и надрались же мы с тобой вчера, Руслан. Давненько я столько не пил и…
Тут, прерывая его, опять зашёлся истошным визгом упрямый дверной звонок.
—Кто это там раззвонился, такой настырный? — удивлённо произнёс Руслан, потом с трудом сполз со своего диванчика и открыл дверь, выходящую в коридор. — Ведь понятно же, кажется, что никого нет дома.
—Вот увидишь, это Димка, — бросил ему вслед Игорь, натягивая штаны, — он пил вчера намного меньше нашего и, наверно, уже проспался. И он, конечно, знает, что мы дома. Где нам ещё быть-то после вчерашней попойки? Только дрыхнуть у тебя дома.
В длинный, узкий коридор, кроме двери репетиционной точки, выходила дверь ещё одной комнаты напротив, а чуть ближе к выходу слева была дверь кухни, а справа двери ванной комнаты и подвала, соединённого с гаражом. Из кухни сквозь застеклённую дверь в коридор лился яркий, солнечный свет, красноречиво свидетельствующий о том, что день уже давно перевалился через свою середину. Руслан прошлёпал босиком по зелёной ковровой дорожке, устилавшей пол в коридоре, открыл входную дверь и, как и предсказывал догадливый Игорь, увидел на крыльце своего дома невысокого, коренастого, крепко сложенного парня, который играл на бас-гитаре в их группе. Его звали Дима.
Парень имел простое, мужественное и доброе лицо с несколько тяжеловатым подбородком, глубоко посаженные, светло-карие глаза, курносый, но вполне симпатичный нос, крупные губы и длинные, тёмные, вьющиеся волосы, которые он всегда собирал в хвост на затылке. На его чёрной футболке провокационно белела загадочная надпись: «why are you looking at me?». В руке он держал увесистых размеров сумку, содержимое которой очень многообещающе позвякивало.