Ну криков не поднялось, но гул разговоров был знатный. Но факт о НЕ и главенства там Данзо никого не удивил, в сущности, как я и предполагал, для глав кланов и джонинов это было «секретом Полишинеля». На Корневища покосились многие, но главными для меня были Митокадо и Утатане. Или они идеальные актеры, или «окончательно решал удзумачий вопрос» Данзо единолично. Но проигнорировать этот выпад он не мог, так что поднялся с места и противно и корневищно прогундел:
— Слова почтенного Учиха–доно требуют непременной проверки. Очевидно, что враги Конохагакуре стремятся внести разлад в наши ряды. Необходимо провести профессиональный допрос задержанных силами АНБУ (думаю приставка «НЕ» прозвучала не только в моем воображении). Кроме того, необходимо довести до конца расследование о причинах, по которым в глазах Биджу был виден узор шарингана, — не упустил возможности пнуть Учих Корневищ, — И, наконец, одному мне кажется недостойным и требующим принятия мер поведение клана, глава которого в день нападения Биджу подвергал опасности нашу деревню, угрожая нашим домам уничтожением? — успешно попался в мою ловушку Корешок.
Ну, перемотал я стержни боевого свитка и свитка другого, ну и что такого? Я глава, мне можно, кроме того наше, Удзумачье дело, как мы храним свое имущество. Но железо надо было ковать, пока оно было, ряд присутствующих начали кивать последним Корневищным словам. Так что встал я и возвысил голос.
— По праву договора, я, глава клана Удзумаки, беру слово. Имена не были названы, и я в ответ не назову злоязыкого клеветника, он и так известен присутствующим. А угрожал домам и спокойствию союзной деревни я очевидно этим, — я извлек из рукава, развернул и разместил на центр стола свиток с союзным договором, — Или этим? — демонстративно помахал церемониальным мечом, — Выходя после подлой атаки, унесшей жизни моих родных, я был готов умереть. За моей спиной остались лишь малые дети, последняя надежда моего клана. Не зная ни природы атакующих, ни их сил, я взял с собой то, что позволит уповать на выполнение договора достойными союзниками. Видимо, в этом презренный клеветник усмотрел «угрозу». Вновь не назову его, но как союзник и друг Конохагакуре но Сато прошу избавить мой слух от столь подлых и лживых речей.
А завершив «плач Ярославны», я забрал свиток договора и занял свое место. Что приятно порадовало, так это Хиаши Хьюга, надменно и вполголоса подтвердивший, что «ужасный оружий массового поражения» тот самый. Ну, собственно, узоры пергамента фактически не повторялись, а в том, что шиноби «не запомнит» привлекающую внимание несколько минут вещь, я сильно сомневался.
— Безусловно, я не беру утверждений преступников на веру, и прошу почтенного Яманака–доно направить к задержанному специалиста по дознанию, дабы развеять «клеветнический навет», — юродствовал довольный, как слон, Фугаку, — в силу же пусть и ничтожной, но все же не исключенной возможности предательства в рядах АНБУ, я осмелюсь отклонить просьбу почтенного Шимура–доно.
Яманака «направить специалистов» согласился, Корневищ же сидел с мордой каменной. Я задумался, а не зря ли я «делаю из него врага», но задавил бредовые мысли. Сделать убийцу из убийцы родных и покушавшегося на меня, сделать из врага врага, вот прям недальновидно–то как.
Тем временем Сарутоби вновь взял слово и объявил о начале выборов Каге. Кандидатур было три, самовыдвиженцы Фугаку и некий Инузука–доно, именем не представленный. И выдвинутый Утатане Сарутоби. Последний, к слову, выборы и выиграл. Что, впрочем, и неудивительно. Дайме изволил пафосно проснуться, пафосно кивнуть и пафосно срулить вдаль.
А новый–старый Хокаге объявил о завтрашнем совете кланов, для «решения накопившихся проблем», куда, к слову, позвал и меня: «Конохагакуре но Сато будет счастлива видеть почтенного Удзумаки–доно». Ну и разогнал всех нафиг, в стиле «граждане, не задерживаем, не мешаем работать».
После же я, обменявшись кивками с несколькими товарищами, брел домой. И думал. Данзо сейчас вывернется наизнанку, но прибьет последнего живого корешка. То есть, «показания» повиснут в воздухе, однако они озвучены, сам Корневищ эпично и публично лопухнулся. В общем, все неплохо.