Блондинка губами прокладывает дорожку от одного плеча к другому, смазывая задержавшиеся на коже капли, и прислоняется лбом к лопаткам.
– Ты же молчишь не потому, что гложет чувство вины, а? – Грустно, почти шепотом, виновато. – Любишь ее? – спрашивает и тут же вслед: – Извини, ладно? Не понимаю, что несу. Надышалась, – вылетает смешок. – Тобой, – одними губами, в спину, чтоб не услышал.
Практически не слышит, не шевелится, запрокинув голову кверху. Уперев руки в стену перед собой, позволяя воде нещадно барабанить по лицу. Алкоголь еще не выветрился из организма, и все вокруг видится под искаженным углом, но ощущения, как ни странно, острее. Прикосновения горячих губ не дают выскользнуть из постадреналинового тумана. Дымка желания до сих пор не развеялась. Каждое действие Ани ударяет по натянутым струнам внутри.
Судя по всему, девушка тоже никак не успокоится: притихла и учащенно дышит за спиной, наслаждаясь телесным контактом. Глушит полустоны, кусая губы и зажмуриваясь. Ругает себя, что дала разгуляться гормонам, но никак не может достучаться до здравого смысла. Опускает руки.
Артур мгновенно реагирует. Отталкивается от стены и поворачивается, глядя в ярко-зеленые глаза, пылающие немыслимым огнем. Они смотрят пристально. Прошибает. Сердце начинает пропускать один удар за другим.
Мужчина бессознательно обвел взглядом лицо напротив. Ни единой искусственной эмоции. Ни грамма косметики: успела смыть, пока он находился в одиночестве в этой огромной душевой. Идеальные пухлые губы, покрасневшие от недавних поцелуев, небольшое раздражение на щеках от его щетины, еле различимые отметины на левой груди пробуждают непреодолимое, дикое желание прикасаться, трогать, снова срывать сладкие стоны и улавливать свое имя сквозь рваное дыхание.
– Энн, – выдыхает и медленно очерчивает большим пальцем контур губ, спускаясь по подбородку к шее, груди и обрисовывая острую пику соска. – Это какой-то пиздец, малышка. – Въелась, забралась под кожу. Целует. Быстро, горячо, вбирая в себя нетерпеливый всхлип. Отстраняется. Глаза в глаза. Ладонь останавливается на животе Ани, когда ее рука накрывает. Плавящим взглядом из-под пушистых ресниц девушка удерживает, пытает, принуждает перестать глотать воздух. Направляет сплетенные пальцы вниз, к комку нервных окончаний.
Мужчина резким движением пригвождает ее руки к стене, впечатываясь губами в губы. Полустон тонет в шуме тяжелого дыхания и стуке капель по полу.
Голова Артура кружится от переизбытка ощущения мгновенно откликающейся на его действия Ани. Буквально уносит от этих чувств. Отрывает от пола и прижимает к стене податливое женское тело, одним рывком входя в него. Жестко, потому что не в силах терпеть. Без предупреждения, выталкивая из Ани громкий стон и низкое шипение, затерявшееся в звуках его собственного голоса.
Перехватывает ноты страсти, впиваясь очередным грубым поцелуем в губы Ани. Дыхание учащается, движения становятся резче, яростнее, глубже. Оба настолько отдаются во власть инстинктам, сливаются друг с другом, что фактически отключаются от реальности, придя в себя и снова скрывшись за гранью от мощного, прошибающего насквозь импульса. Едва ли не сползают по скользкой мокрой стене. Несколько минут стоят, пытаясь восстановить сердечный ритм, замедлить пульс и унять дрожь в теле.
Капли воды, методично стучащие по телу, усиливают эффект от сильной разрядки.
– Ты дрожишь, – убирает прилипшую к щеке прядь волос девушки. Выключает душ и слышит тихое:
– Не холодно.
Целует в макушку. Улыбается. Его тоже неслабо накрыло.
– Стой тут. – Выходит из душа и берет огромное полотенце. Укутывает им Аню и смотрит на нее – притихшую, погрузившуюся в свои мысли. Измотанную и готовую вот-вот уснуть.
– А теперь пойдем спать, Энни, – обнимает и ведет в комнату.
Со стороны может показаться, что вовсе не Артур перебрал с крепким алкоголем. Аня почти отрезала себя от окружающей действительности. Не дает лишним размышлениям портить момент. Не позволяет ничему вторгаться в эфемерный мирок. В любую секунду он способен разлететься, как горстка пыли от небольшого дуновения ветра.
– Ложись. – Артур заставляет забраться под одеяло. Контраст разгоряченной кожи с холодным шелком простыней вызывает новую порцию дрожи. – Я покурю и вернусь. – Легкое касание к губам.