– Сядь в машину, или я помогу.
Скептически приподняла бровь, изучая выражение лица Альберта. Проверять не стала, потому что он всем своим видом показывал решимость.
– С этим я справлюсь без посторонней помощи. – Два неуверенных шага в направлении мужчины – и рука, по температуре напоминающая ледышку, в его грубой ладони.
– Сомневаюсь.
– Тебя никто не просил снова возиться со мной!
– И ты еще собралась с кем-то вести войну? – ухмыльнулся, помогая забраться в салон. – Выиграй для начала у себя самой.
Захлопнул дверь, так и не услышав ответ, хотя желание узнать, куда отправит Берта с его мнением, промелькнуло. Гордая и сильная, даже когда не получается мастерски скрывать эмоции. Эта острая на язычок блондинка, не лишенная интеллекта и чувства собственного достоинства, выпуливала саркастические реплики со скорострельностью автомата Калашникова и лицом игрока в покер. Очаровательная комбинация.
Еще притягивало к ней, как под гипнозом, завораживало сочетание несочетаемого: хрупкий лед, запрятанный за раскаленными молниями, разрушающими стереотипы. За пару часов, проведенных в компании Регины, мужчина не единожды ловил себя на мысли, что никогда бы ни хотел оказаться в числе ее врагов.
В союзниках тоже пока не видел.
И не потому что она не вывезет военные действия с Ларисой. Вытянет – нет сомнений. Люди, жаждущие отмщения, готовы на все и несутся к своей цели, забыв про педаль тормоза. Им не важно, кого зацепят по пути, на полном ходу сминая любое препятствие под гусеницами своего боевого танка. Регина также забыла и не брала во внимание факт – потери всегда есть с обеих сторон. Альберт, которому уже приходилось проходить через подобное, прекрасно представлял, что их ждет, начни они сейчас сражение.
Ненависть одурманивает, отравляет разум. Толкает на иррациональные поступки и вытаскивает на поверхность из темных углов души незаурядные, отвратительные, демонические качества личности. Затмевает рассудок. Вдобавок ко всему у девушки внутри явно нестабильная гормональная и эмоциональная обстановка на фоне тяжело протекающей беременности. Берт не раз наблюдал за этим, не поддающимся контролю, явлением. Доводилось сталкиваться с такими же перепадами в настроении у своей сестры, но Регина, думалось, способна переплюнуть всех. Мало того, не принимала в расчет свое интересное положение, так и двигалась напролом, ведомая желанием отомстить за какие-то личные, пусть и непростительные, затаенные, нестерпимые обиды.
Оранжевая папка, не раскрытая в ресторане, хранила, без сомнения, особо важную информацию. Блондинка, какая вложила в руки Берта документы, назвала их «черным ящиком с разбившегося самолета дружбы». В скором времени мужчине предстояло разобраться в причинах крушения некогда крепкого лайнера и понять, готов ли Берт ввязаться в миссию возмездия. Стоят ли вообще сведения, собранные в кожаном переплете, того, чтобы направлять на Ларису карательный отряд?
Стук в окно отвлек от размышлений и напомнил, что Альберт стоит возле машины и не садится за руль. Ему, оказалось, тоже понадобилось несколько минут на январском воздухе, чтобы вернуть привычную собранность и почувствовать почву под ногами, которую вышибла одним махом блондинка. Провел рукой по лицу и с усмешкой взглянул на Рину, недовольно следящую за ним через стекло.
– Необязательно было обдумывать мое предложение прямо сейчас, – донеслось до слуха, как только устроился на водительском сидении.
– То есть только тебе можно заставлять меня останавливаться в непонятном районе, наплевав на правила, пока ты обдумываешь чужие предложения? – с непонятной для себя самого злостью выплюнул. – Пристегнись, Регина! – прошипел вдогонку.
– Предложения? Мне казалось, у слова «шантаж» другой синоним. Принуждение, а не предложение.
– Уверен, он не имел в виду то, что сказал. Эмоции – враг здравого смысла, – проговорил последнюю фразу в значительной степени себе, чем оправдывая Елецкого, из-за звонка которого пришлось прервать поездку домой. Парень лишний раз напомнил, как крайне необходимо держать под контролем любые чувства.
– Дважды? Ты плохо знаешь Давида. – Поморщилась, отвернулась, просунув руку под ремень безопасности и, словно успокаивая, погладила округлость живота. Полушепотом добавила: – Я – не бывшая Арти. Никому не позволю отнять у меня моего ребенка!
– Не сомневаюсь. – Усмешка расползлась на губах самопроизвольно.
Регина так и осталась сидеть вполоборота, окунувшись в собственные раздумья, не издавая более ни звука. Вспышка истерики, начавшаяся после звонка Елецкого, сошла на нет. По-видимому, не находилось сил и на продолжение разговора с Альбертом. Он и не настаивал, так же, беззвучно, осмысливая произошедшее. Изредка отрывал взгляд от дороги и поглядывал на молчаливую, практически свернувшуюся клубком на сиденье Регину. Не заметил, как очень быстро уснула, прислонившись к прохладному стеклу. В данный момент меньше всего походила на несгибаемую, упрямую и беспощадную фурию. Глядя на нее сейчас, когда с лица сошла боевая маска, никогда бы и ни помыслил, что в недрах души этой измученной, но на время расслабленной молодой женщины кроется чудовищная, гремучая смесь.