– Зачем ты вообще пришел?! Я сказала тебе держаться от меня подальше! Возвращайся к своей бывшей. Без тебя проще. Ты появляешься и опять делаешь мне больно, – пробурчала себе под нос, скинула ткань обратно и нацепила протянутую куртку.
Горский беззвучно выслушал словесные излияния, поправил одежду на Энн, застегнул молнию и провел пальцем по пылающей щеке девушки. Усмехнулся, смотря на смешные растрепанные рожки, собранные на голове по бокам, на надутые губы и нахмуренные брови. Вглядываясь в ярко-зеленые глаза, какие заволокла алкогольная дымка. Приблизил свое лицо к Ане и неторопливо поцеловал. Прижал к себе худенькую фигурку и обнял за талию.
– Еще что-то добавишь, или можем ехать? – полушепотом с хрипотцой. На ухо, опаляя его горячим дыханием.
– Знаешь, как ненавижу тебя, Арт?! – уткнулась лбом в его плечо.
– Расскажешь по дороге.
– Odi et amo[2]. – Донесся смеющийся и едва разборчивый голос Лины.
[1] «Сапсан» – высокоскоростной электропоезд, курсирующий между Москвой и Санкт-Петербургом.
[2] Odi et amo ( с лат.) – Ненавижу и люблю.
Глава 16
Спасибо за ваши комментарии, «звёзды» и награды! К сожалению, не могу сказать лично каждому, но всё вижу и безумно рада, что история находит отклик.
Приятного чтения!
Глава 16
Если задуматься, большинство людей тратят много часов, чтобы поговорить. Планируют разговоры, размышляют о речи, какую произнесут, анализируют, предполагают, готовятся. Зачастую же случается, что самые искренние фразы выливаются спонтанно. Мысли вырываются неосознанно, бесконтрольно в такие моменты, когда и говорить, казалось бы, нет сил и желания. Только с губ слетает первое слово, остановиться оказывается практически невозможно.
Едва закрылись двери кабины лифта, Энн, к своему облегчению, высвободилась из заботливых рук Горского, отступив на максимальное от него расстояние. Почувствовав опору за спиной в виде стальной стены и подстегиваемая пьяным голосом подсознания, врезалась взглядом в темно-коричневые глаза, подсвечиваемые ненавистными искорками снисхождения и смеха. Прищурилась, поджав губы и посылая – ей верилось в это – угрожающие импульсы. Чувствовалось, осталось пару секунд – и девушку прорвет.
– Начинай, – не выдержал Артур. Прыснул, скрестив руки на груди, хотя до зуда в ладонях хотелось прижать к себе блондинку напротив и просто постоять в тишине.
Энн втянула воздух через нос. Выдохнула, и вместе с ним из нее хлынул эмоциональный поток, смывающий все ментальные преграды на своем пути. Вопреки действию алкоголя, оформленный в пусть и тягучий, замедленный, но от этого не менее откровенный монолог.
– Мне не доставляет удовольствия видеть тебя сейчас. Противно и больно от того, как поступил. Да, сказала, что не нужны отношения, но не разрешала вытирать об себя ноги. – Надломленным голосом сквозь стиснутые челюсти. – Хочешь оправдаться, заслужить прощение? Опять врываешься в мое личное пространство, посылаешь неправильные сигналы, даешь ложную надежду, будто тебе на меня не плевать. Зачем, Арт? Настолько боишься одиночества, что готов на все, лишь бы твоя постель не пустовала? С радостью пускаешь в нее, но не впускаешь к себе в душу.
– Анют… – начал было. Порывался подойти ближе, но Аня отправила предупреждающий, красноречивый взгляд, жестом приказав помолчать.
– Ты похож на этот лифт. Такой же замкнутый, движешься, не останавливаясь, по темной страшной шахте вниз. Тащишь за собой всех, кто оказался глупым и вошел в твои мрачные, пропахшие безвыходностью, растерянностью, печалью и болью потери изолированные границы. До тошноты. Хочу как можно быстрее избавиться от твоего общества! – выплюнула слова и прерывисто задышала. – Зачем нужен лифт, когда существует лестница, где я сама решу, на сколько ступенек подняться или опуститься? Когда есть возможность развернуться...
– Страдаешь клаустрофобией?
Шаг навстречу, вытянул руку и дотронулся до пышущей жаром щеки.
– Пока ты меня удерживаешь. Я дышу через раз, понимаешь, Арт? Мне не хватает воздуха. Забираешь… Тебя вызвали, ты приехал, а меня опять закрыли в жуткой крошечной комнате до тех пор, пока не спустят на самый низ.
– Дай руку, – протянул ладонь и ухватился за край куртки, притягивая девушку на себя. Обхватил за талию, уткнулся подбородком в макушку и развернул лицом к панели с кнопками на стене. – Нажимай.
Тишина. Не поняла, что от нее требует своим хриплым тембром. Точно рыба, выкинутая на сушу, открывает и закрывает рот, заглатывая большими порциями спертый воздух, а из глаз текут предательские слезы. Стоило разорвать зрительный контакт, и выдержка лопнула, подобно перекачанному воздушному шару. С оглушающим хлопком, отозвавшимся звоном в ушах. Высказалась, как и просил, но так и не получила отклика. Словно вещала в пустоту, выговаривалась для себя самой, чтобы не ощущать изнутри удушливые объятия обиды.