Несмотря на то, что пятница – тяжелое испытание для всех работников редакции, сегодняшний день стал редким исключением. Возможно, это связано с тем, что Софья уехала на пару дней в командировку в Екатеринбург и оставила вместо себя своего заместителя, молодого и талантливого журналиста Руслана Олеговича. Перед этим она, конечно, дотошно изучала будущий макет, ворчала и вносила свои коррективы, но все-таки дала добро на печать, а устроить пятничную выволочку с перечеркиванием готовых работ не успела. Руслан же пока не имел большого опыта в руководстве коллективом, мыслил творчески и благосклонно относился ко всем предложениям сотрудников, внимательно выслушивая их идеи. С Русланом работа шла в спокойном, но динамичном ритме, каждый точно знал свои обязанности и усердно трудился без страха перед гневом начальницы.
К вечеру дождь разошелся не на шутку. Ветер, как ополоумевший барабанщик, бил по крышам домов, срывал последние листья с деревьев и в вихре поднимал мусор с земли. Из-за плохой видимости на дороге образовались пробки, и обозленные, уставшие после тяжелого рабочего дня водители безостановочно гудели друг другу в надежде, что от этой какофонии дорога внезапно перед ними расступится.
Плащ не мог спасти от такого ненастья, и уже дойдя до метро, я почувствовала, что промокла до нитки. Волосы тоже выглядели не лучшим образом. По дороге зонт то и дело выворачивало наизнанку из-за сильного ветра, и дождь быстро намочил мою шевелюру. Мимоходом я оглядела себя в отражении стены в переходе метро. Да, вид у меня не ахти. Остатки косметики размазались по лицу, мокрые волосы походили на сосульки, а одежда неприятно липла к телу. Возможно, меня и на порог театра не пустят, не то, что лично к Эду. На секунду я пожалела, что не надела вечернее платье; оно бы сгладило неловкую ситуацию и придало мне более солидный вид. Но отступать было поздно. Электропоезд невозмутимо гнал меня к нужной станции, выйдя на которой я всего через пару минут окажусь у заветного стеклянного здания с высокими колоннами и широкими окнами.
Уже отворив дверь с железной табличкой «Служебный вход» я неожиданно вспомнила, что за целый день так и не пообедала, и теперь живот предательски урчал от голода. Подавив желание метнуться в ближайший киоск за шоколадкой, я уверенно вошла в помещение. В небольшом фойе было неуютно из-за тусклого света единственной лампочки. Я оглядела стены, оклеенные афишами разной степени давности, узкую скамейку и вешалку для верхней одежды. В углу скучал, неспешно перелистывая какой-то журнальчик, пожилой охранник. Пока я с шумом закрывала за собой дверь, складывала зонт и отряхивала одежду от дождевой влаги, он даже не поднял головы.
- Извините, пожалуйста,- негромко произнесла я,- можно подождать здесь Эдуарда Соболева после окончания спектакля? Я журналист, и хотела бы задать ему пару вопросов.
Охранник неохотно оторвал голову от глянцевой бумаги и поднял на меня белесые сонные глаза. Я, не растерявшись, сразу вытащила свое рабочее удостоверение-пропуск и продемонстрировала цветную страничку с подписью и фотографией.
Охранник сощурился, беззвучно пошевелил губами, читая текст на удостоверении, затем зевнул и проговорил:
- Ждите, если хотите. Только ждать придется долго – сегодня у Николая Петровича, нашего постановщика, юбилей.
- Это надолго? – поинтересовалась я.
- А тут как дело пойдет. Пышных торжеств, по слухам, не намечалось, артисты наши собирались поздравить юбиляра, выпить рюмочку-другую за здоровье, побеседовать, пошутить, а сколько это продлится, один Бог знает. Может, быстро по домам разойдутся, может, посидят до глубокой ночи. Чего им сегодня торопиться - погода на улице отвратительная, хоть нос не высовывай!
Значит, сегодня все происходит не по плану: в театре празднуют юбилей одного из работников, Эдуард не выйдет пообщаться с поклонницами около служебного входа…Да и где они, поклонницы? Даже самые безумные фанатки предпочли в этот слякотный вечер остаться дома.
- Так что, ждать будете?
- Да, пожалуй, - кивнула я,- у меня есть время.
- Дело ваше. Я вам тогда пропуск выпишу, на всякий пожарный; вдруг кто-нибудь спросит, откуда вы, да зачем явились…
Бормоча себе под нос, он принялся старательно выводить ручкой каракули на обрывке бумаги.
А я устроилась на скамейке в ожидании окончания праздника. Чтобы не скучать, я решила рассмотреть разношерстные афиши на стенах и очень скоро с головой погрузилась в это увлекательное занятие. Некоторые афиши уже слегка пожелтели от старости, были разорваны или сильно смяты по краям- по- видимому, они остались здесь со времен прежнего, юношеского театра. Поверх устаревших афиш наслаивались новые: пестрые, кричащие или, напротив, незатейливые, в стиле минимализма. На плакатах менялись заголовки, даты, фотографии, имена актеров и режиссеров, и при скрупулезном изучении можно было без труда отследить полную хронологию всех шедших здесь постановок. Над скамейкой, как раз там, где я сидела, висел анонс спектакля «Милый друг», где Эд красовался в виде пленительного и обаятельного Жоржа Дюруа. Точно такая же афиша имелась в моей собственной коллекции и занимала почетное место в центре стены. Жаль, что этот спектакль здесь больше не играют; он шел всего один сезон, но был, по моему мнению, одним из самых успешных.