Пока мой взгляд перемещался от плаката к плакату, в маленьком фойе ничего не изменилось. Я обратила внимание на часы - оказалось, мое ожидание продолжалось уже около часа. Праздник затягивался. Вспомнив, что отец сегодня не остался на ночное дежурство, а значит, вся семья уже заждалась меня к ужину, я позвонила домой и соврала, что задержусь допоздна из-за небольшого корпоратива в офисе. На мамин вопрос, как же я доберусь до дома, я успокоила ее, что волноваться нечего, меня подвезет Катя Баринова. Как ни странно, мама моментально приняла эту ложь и пожелала хорошо провести вечер.
Минуты продолжали медленно тянуться и постепенно превращались в бесконечность. За то время, что я просидела на скамеечке, моя спина заболела, ноги продрогли из-за ветра, сквозившего в щель под дверью, а волосы окончательно высохли и превратились в мочалку. К счастью, в глубине сумки я обнаружила свой любимый ободок, который подарила мне бабушка на моё шестнадцатилетие. Блестящий, словно только что отполированный; черного цвета, с мелкими аккуратными камешками янтаря. На верхушке ободка примостилась экзотическая бабочка, царственно расправив крылья, также украшенные янтарной россыпью. Конечно, носить подобное украшение в моем возрасте слегка неуместно; но зато с помощью ободка я немного пригладила торчащие в разные стороны волосы. Надеюсь, после юбилея Эдуард будет навеселе и с пьяных глаз не заметит глуповатого вида журналистки.
Тишину в фойе лишь изредка прерывал шелест страниц. Чуть позже к читающему журнал сотруднику охраны присоединилась женщина в завязанном на голове платке – судя по всему, уборщица. Вместе они принялись что-то тихо обсуждать, а я почувствовала, что валюсь от усталости с ног и вот-вот усну. Тут же ко мне неожиданно пришла простая и вместе с тем невеселая мысль: а что, если застолье давно закончилось, и все гуляющие вышли из театра через главный вход? Им ведь уже не было смысла прятаться от навязчивой людской толпы; зрители разошлись по домам, и все помещения театра опустели. Сетуя на свою недогадливость, я поднялась со скамьи и почти устремилась к выходу; но в этот момент в коридоре послышались голоса и раскатистый смех.
Дверь распахнулась, и в фойе ввалилось несколько человек.
- Посмотрите за окном, такси еще не подъехало? Не хочу выходить в такую слякоть зря,- сказала женщина с багровым румянцем на щеках.
- Николай Петрович, чертяга, весь вечер мне коньяк подливал…Говорил же ему: я с этим завязываю,- не слушая ее , бормотал невысокий мужчина. Слегка шатаясь, он пытался справиться с молнией на куртке, но ему это никак не удавалось.
- Вы не забудьте, что у Пичугиной через неделю день рождения, она всех в ресторан приглашает. Так что готовьте свою печень к новому испытанию, - захохотала молоденькая девушка в короткой норковой шубке.
- Я точно пас,- простонал мужчина, - меня сегодня жена на порог в таком виде не пустит…
В тесное помещение прибывало все больше людей. На ходу они натягивали свою верхнюю одежду, шумно прощались друг с другом, целовались в щеки и вызывали такси. Я, словно охотничья собака, сделала стойку и не сводила глаз с дверей, с нетерпением ожидая, когда же появится Эд.
Вскоре веселая компания поредела, гости праздника разошлись по домам. Последним к выходу направился виновник торжества, обвешанный подарочными пакетами и букетами цветов. Именинник едва держался на ногах; к счастью, его поддерживал какой-то высокий мускулистый парень в спортивном костюме.
- Николай Петрович, машина сейчас будет, вы только не засыпайте. Я вас на себе тащить не буду.
- Да тебе же это раз плюнуть, Тем…Вон какой бычок вымахал. Чем мать-то тебя кормит? Щи да каша – пища наша?
Икнув, Николай Петрович сполз на скамейку, где я только что провела пару утомительных часов, и моментально захрапел.