В дверь тихо постучали, однако я моментально легла на кровать, закрыла голову подушкой и притворилась спящей.
- Эй, ты в порядке?- прошептал тихий голос,- я знаю, ты не спишь, ты никогда не ложишься спать в уличной одежде.
Это был Денис, мой младший брат и самый лучший друг. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, мы всю жизнь прекрасно ладим друг с другом. Деня с детства привык мне рассказывать о себе абсолютно всё. Помню, как учась в младших и средних классах, он любил забегать ко мне перед сном и обсуждать все события, приключившиеся с ним за день. Денька забирался на мою кровать, удобно устраивался рядом и, положив голову мне на плечо, принимался делиться самым сокровенным. По правде говоря, иногда я запутывалась в бесконечном потоке имен, дат и незначительных мелочей, о которых с энтузиазмом повествовал мой братец. Но в то же время я знала, что на свете нет никого ближе и роднее, чем он. Если бы мне довелось совершить нечто ужасное, о чём никому нельзя было бы рассказать, я бы все равно поделилась этим с Денисом. Перед ним мне никогда не приходилось притворяться или изображать натянутую улыбку - только он в моей семье угадывал моё истинное настроение с первого взгляда.
-Я не в порядке. Я совсем не в порядке,- также шепотом ответила я.
-Что произошло? Я слышал, как ты вошла и тихо прошмыгнула в свою комнату. Пройди твоя встреча успешно, ты бы не пряталась в норке, как крот.
-Мне не удалось поговорить с ним, меня к нему даже не пустили. Я ничего не добилась, понимаешь?
Деня удивленно вскинул голову.
-Но разве не было договоренности об интервью заранее? Твое руководство не позаботилось об этом? Маш, если так, тогда это не твоя вина! Это безалаберность секретарей, редакторов или еще черт знает кого в вашем журнале!
-Это МОЯ вина, и знаешь, почему? – вскрикнула, было, я, но, вспомнив, что за стенкой находится мама, снова понизила голос,- потому что для настоящего журналиста не может быть препятствий, он добьется своей цели даже в том случае, если придется нарушить все мыслимые и немыслимые правила! Меня остановили охранник и администратор Соболева, и стоило им слегка повысить тон, как я сразу же впала в ступор. Какой я после этого журналист?
- Ты отличный журналист, просто первый блин вышел комом,- пожал плечами Деня,- в этом нет ничего страшного, незачем так убиваться. Такое происходит - даже великие переживали провалы, поверь мне.
- Тебе-то откуда знать, - огрызнулась я, - Не нужно быть великим, чтобы задать несколько подготовленных простых вопросов артисту.
- Он для тебя особенный артист, и я не думаю, что вопросы были слишком простые. Признайся, ты же грезила узнать о нём всю подноготную, - прищурился Денис.
Намек был более чем прозрачен, но обижаться на брата я вовсе не собиралась. О моем интересе к этому актёру было известно всей семье и знакомым. Одна из стен в моей комнате сверху донизу была увешана фотографиями и плакатами с его изображением, театральными афишами, программками, брошюрками, а также разнообразными вырезками из газет и журналов. Денис называл эту коллекцию «мемориал». Но я, несмотря на неодобрение родных, продолжала любовно приклеивать всё новые и новые кусочки бумаги с фотографиями и убористыми текстами. Мне нравилось, что таким образом он незримо присутствует в моём доме. Видит, как я живу, чем занимаюсь, к чему стремлюсь. Мы почти знакомы - только я знаю о нём гораздо больше, чем он обо мне. И это знание придаёт мне сил.
Я не фанатка.
- Ладно, ложись спать,- махнул рукой Денис, видя, что я медленно впадаю в нирвану,- Утром эта неудача покажется пустяковой.
Я помотала головой и рухнула на постель.
- Завтра будет только хуже. Мне придётся объясняться с начальством, и, я тебя уверяю, она сдерёт с меня три шкуры за неоправданные надежды. А потом будет методично подталкивать к заявлению на уход.
- Развела трагедию,- скривился Денис,- не держись за эту работу, так, словно она последняя, куда тебя позовут. Ваша редакция – тихий серпентарий, как, впрочем, большинство журналистских обителей. Ужалили в этом – ищи счастья в следующем.
- Я не мастер в быстром зализывании ран.
- Научишься, - сказал Денис, подходя к двери. - И Бога ради, - добавил он, - убери, наконец, этот мемориал со стены.
- Иди ты к чёрту,- я швырнула в брата одну из подушек, но он ловко успел увернуться и прикрыть за собой дверь.
Не позволяя себе снова не прокручивать тоскливые воспоминания о моей сегодняшней оплошности, я натянула на голову одеяло и закрыла глаза. Слезы уже почти подступили к горлу, но рыдать не было сил. Скопившаяся усталость вскоре дала о себе знать. Уже через несколько минут веки потяжелели, и я неожиданно для себя крепко заснула, впервые плюнув на правило «никогда не ложиться спать неумытой и в уличной одежде».