— Эй, тебе не кажется, что смущаться поздновато? — почувствовал мое состояние Бьерн и приласкал мое бедро рукой.
— Давай местами поменяемся? — огрызнулся я, протягивая руку к куриной ножке. — Я одет, а ты голый на моих коленях. Каково тебе будет?
— У нас осталось очень мало времени, волчонок. Сиди, где сидишь, — неожиданно серьезно сказал Бьерн.
Я вгрызся в куриную ногу, вымещая на ней накативший порыв бить, крушить, рвать волосы и стучаться головой о стены в истерике. Не хочу его отпускать. Не. Хо. Чу! Нам же хорошо вместе, ну! Он обнял меня крепче и успокаивающе погладил по спине.
— Потрахались и разбежались, уговор помнишь?
— Угу.
— Ничего не изменилось.
— Угу.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я убью тебя, если ты посмеешь рассказать о нас хоть кому-нибудь.
— Ты всех своих любовников запугиваешь? — бросил огрызок куриной косточки на поднос я и принялся за отбивную, заливая пальцы жиром. Пофигу! Мне было не до того. Иногда лучше молчать, чем говорить, так что рот я себе набил знатно.
— Обычно я заставляю их обо всем забыть, — ответил Бьерн, тщательно протирая мои руки салфеткой. — Но в случае с тобой не уверен.
— Обычно? — вырвал руки я и заткнул себе рот яблоком.
Так я еще и один из многих! Просто супер! Вот и верь после этого Майкловым россказням. Владыка спит только с женщинами. Ага.
— Я редко сплю с мужчинами, если ты об этом, — коснулся губами моей шеи возле уха Бьерн. Подлец! Так нечестно!!! — И я стираю им память без всякого сожаления, ведь они обычные люди. Другое дело ты, волчонок. Ты первый оборотень, с которым я переспал.
— Я должен гордиться тем, что открыл путь в твою постель оборотням? — возмутился я. — Невелика честь, тебе не кажется?
— Я хотел сделать тебе комплимент.
— Почему ты не хочешь встречаться с парнями в открытую? Объясни — и тогда тебе не придется стирать мне память, а я не буду делать глупости. Обещаю.
Бьерн отстранился и посмотрел мне в глаза с уважением. Коснулся губами одного глаза. Потом второго. Скотина! Зачем он это делает, а? Зачем?!
— Когда ты волнуешься, переживаешь или занимаешься любовью, у тебя глаза становятся разного цвета. Один карий, второй зеленый. Это… завораживает.
— Не меняй тему!
— Хорошо. Я Владыка, счастливо женаты…
— Бьерн, ты меня за идиота держишь? Все знают, что жена для тебя — мать твоих детей, не более того. Сколько ты их уже сменил? Это не аргумент.
— Ладно. Тогда так: я пример для подражания. Если я позволю себе секс с парнями, то что остановит остальных?
— А их надо останавливать?
— Традиции надо чтить.
— В задницу засунь себе свои традиции! — с полтычка завелся я. — Сколько оборотней умерло во цвете лет, сражаясь за сомнительное удовольствие возглавить клан? Не счесть!
— К твоему сведению, я подобные поединки запретил, — нахмурился Бьерн.
— Да ладно. Ты? Запретил?
— Да. Я! Многим это не по душе, но я, как и ты, считаю глупостью умирать ни за что, ни про что!
— Нарушил традицию, значит, — расплылся в ухмылке я, загоняя его в ловушку. — Ай-ай-ай, какой плохой Владыка.
— Это не было нарушением, это было… смягчением существующих правил.
— Что тебе мешает смягчить их еще раз?
Владыка открыл рот… Закрыл… Посмотрел мне в лицо… зло, и я понял, что сейчас он скажет правду.
— Правила меняют только ради тех, без кого жить невозможно. Я гризли и не способен любить по определению. Ради чего мне идти наперекор всему и вся? Ради забористого секса? Мне и сейчас неплохо живется.
— Врешь, — намотал шелковые волосы на кулак я. Потянул к спинке кресла, поднимая лицо Бьерна к своему. Смял губы жестоким поцелуем. — Я знаю, что тебе без любви… не живется вообще.
— Да что ты в этом понимаешь, ребенок, — и не подумал сопротивляться он. Посмотрел на меня тоскливо, провел руками по спине… прощаясь. Нет-нет-нет! Только не это!
— Я не ребенок! Мне двадцать три!
— А мне три тысячи. По сравнению со мной вы все дети.
— Я. Не. Все! — насмерть накрутил волосы на кулак я, понимая, что больше шанса убедить его не отпускать меня, он мне не даст.
— Ты — не все, и в будущем наверняка задашь жару окружающим, — согласился Бьерн. — Но сейчас ты никто — один из толпы желающих разделить со мной постель. Хочешь, чтобы я полюбил тебя? Стань Кем-то! Дай мне хоть одну причину обратить на тебя внимание, кроме секса.
— Любят не за что-то, а просто так, — ослабил хватку на его волосах я, понимая, что проиграл. — Если тебе нужны причины, чтобы быть с кем-то рядом, — это не любовь.
— Никогда этого не понимал, — сказал Бьерн и коснулся виноватым поцелуем моего плеча.
Я пропустил шелковую реку сквозь пальцы, завораживая своего жутко воющего волка. Дурак. Его же предупреждали! А он все равно влюбился. Мало того, всерьез и надолго. Так, как умеют любить лишь волки. И что мне теперь делать? Страдать всю оставшуюся жизнь? Оно мне надо? Я же не мазохист! Значит, нужно принять меры до того, как станет слишком поздно.
— «Это» не понимают, Бьерн. «Это» чувствуют, — сказал я и похлопал его по плечу. — Знаешь что, мой дорогой Владыка, в свете последних событий я принял важное решение и хочу, чтобы ты помог мне его выполнить.
— Да?
— Заставь меня забыть о тебе. Точнее о наших встречах наедине: в лесу той ночью я никого не встретил, а с поляны ты привез меня в этот отель и оставил одного.
— Уверен? — спросил Бьерн, и я с тайным удовлетворением понял, что идея ему не нравится.
Ха! Я, может, и никто, но не слабак и не сопливая девчонка. У меня есть Майкл, воинственная бабуля, заботливый дед и два воюющих между собой клана оборотней в придачу. Не хочу тратить время на страдания по великому и могучему гризли, который знать не знает, что такое любовь и искренняя привязанность. Лучше Майкла перевоспитаю. Он хоть и медведь, но в чувствах сечет побольше моего.
— Да, Владыка. Уверен. И не вздумай пользоваться мною без моего ведома.
— А… это как? — оживился понурившийся было Бьерн.
— А так: тебе приспичило, ты меня нашел, заставил все вспомнить, отымел и заставил все забыть. Раз этак десять. Так вот, имей в виду, этот номер не пройдет!
— Я буду иметь это в виду, — едва заметно улыбнулся Владыка…
И я переобулся на лету. Он не хочет меня отпускать и придет снова, а значит, не все потеряно! Значит, я все сделал правильно (наверное, его в жизни никто нахуй не посылал), и забывать мне об этом нельзя ни под каким соусом. А значит, надо поймать розовую феечку, вложить в ее пустую голову все мои воспоминания и привязать ее к хвосту волка. Пусть мои тайные тайны побудут в тайнике до поры до времени.
— Прощай, Мишаня, — сказал я и посмотрел Владыке в глаза. — Сегодня ты бездарно просрал свой единственный шанс стать счастливым.
— Я бы не был столь категоричен, волчонок, — в открытую заулыбался сластолюбивый пиздюк и…
…
— Куда едем, сэр?
Я рассеянно огляделся по сторонам и постарался сосредоточиться. Это было непросто. Волк игрался с феечкой, привязанной к хвосту. Пес смотрел на них и офигевал. А я… Где я? Отель. Что я тут делал? Спал. Как я сюда попал? Привезли. Кто? Владыка. Бах! Феечка плюхнулась волку на нос, и я все вспомнил. Ха! Я уделал самого Владыку!!!
— Сэр? Так мы едем?
— В Бозен, милейший, — скомандовал я и сел в такси в прекрасном расположении духа.
…
— Юджин! Какого, мать твою за ногу, ты исполнил?! Открывай дверь, паршивец!
Бам. Бам. Бам. Я прижался к двери своей спальни спиной и решил стоять до последнего. Бабуля в ярости — это локальный армагеддец. Майкл, подпирающий вторую створку двери, был со мной полностью согласен. Фингал под глазом, прокушенное ухо и сломанная рука… Если бы не мой дед, ему бы пришлось еще хуже.