Исключений не было
Джунгли, непролазные заросли, простирались на много миль вокруг – им не было видно ни конца, ни края. Отовсюду поднимались макушки джабийо, плоды которого были крайне ядовиты, макушки сейбы, достигавшей восьмидесяти метров в высоту, возвышались над зелёным пологом, образованным макарангами и цекропиями. Здесь вили гнёзда диковинные птицы, охотились опаснейшие хищники, с которыми лучше было не сталкиваться, обитали самые разнообразные насекомые – ярчайшие бабочки и назойливые москиты. Здесь не было места человеку – это было бескрайнее царство природы со своими правилами, и каждый, кто пытался их нарушить, попадал в ад. Лишь раз людям удалось побороть этого грозного противника, разорвать зелёную ткань джунглей и на образовавшемся пространстве возвести гигантскую каменную крепость Ак-Тэо, возвысившейся над зарослями усечённой пирамидой. Она, в древности являвшаяся лишь символом победы людей над стихией, в век технологий стала ещё и символом торжества государства над беззаконием и в то же время – символом страха и тоталитарного контроля над жизнью подданных: в Ак-Тэо вместе с преступниками помещали тех, кто пытался сопротивляться воле великого Императора Калдании. Из Ак-Тэо не выходили живыми – это было известно всем; каждый, кто хоть раз попадал в крепость, уже не имел шанса покинуть её. Исключений не было.
Алтея и забыла, сколько она провела в Ак-Тэо. Она не считала дни, царапая на стене камеры многочисленные чёрточки – то был удел её сокамерника, худющего чернокожего сопротивленца Кашила, наивно рассчитывающего на отмену смертного приговора – предпочитая либо спорить с ещё одним своим соседом – Ганзелем, пузатым воришкой, попытавшимся обокрасть важного чиновника, либо бесцельно смотреть в окно, будто рассчитывая увидеть в нём что-то новенькое. Но картина каждый день была одна и та же: неоглядный зелёный простор джунглей и изредка пролетающие в сером небе чёрные вертолёты, доставлявшие в Ак-Тэо продовольствие и новых заключённых. На одном таком вертолёте и привезли когда-то Алтею, получившую пожизненный срок за разбой, коим она промышляла с самого детства, и убийство собственного мужа, с виду безобидного человека, а на самом деле – тирана и домашнего деспота. Её, как и миллионы других заключённых, сопровождали суровые военные в форме цвета хаки: вытолкнув Алтею из вертолёта, они передали её в руки тюремщиков и взмыли в недосягаемое теперь небо, превратившись вскоре в едва различимую на фоне тёмных облаков чёрную точку, а потом и вовсе исчезнув, будто их никогда и не было на Ак-Тэо.
В этот раз у Алтеи не было настроения вести полемику с Ганзелем, и потому она, сидя на верхней койке двухъярусной кровати, разглядывала стекавшие по пуленепробиваемому стеклу капли дождя, лившего уже не первый день. На тусклом небе, затянутом тучами, сверкала белая молния, а треклятые джунгли беспокойно шумели, будто предчувствуя бурю. А было бы хорошо, если бы разыгрался ураган: он хоть как-то разнообразит унылые тюремные будни, обычно тянущиеся, словно вечность.
Заскрежетал камень – это Кашил выцарапывал ещё одну кривую чёрточку на стене. Алтея хоть и поморщилась, но не повернула головы, зато вспыльчивый Ганзель сразу же высказал:
– От твоего скрипа уши вянут! Сколько раз я говорил тебе не делать этого? Побью! – он грозился так каждый раз, но всё равно не решался поднять руку на Кашила: тот был посильнее и половчее, чем неуклюжий воришка.
– Делаю и буду делать, – огрызнулся Кашил на сокамерника, доводя линию до конца. – Тебе-то какое дело? Сиди на своём месте да мхом зарастай!
– Замолкните оба, – скривилась Алтея, и оба тут же стихли. Немудрено: и Ганзель, и Кашил боялись, что Алтея в гневе искалечит их обоих. Кулак у неё был крепкий – как-то раз она не поделила паёк с ещё одним заключённым и одним ударом сломала тому челюсть. – Вон, поглядите лучше на небо. Эх, попала бы молния в один из этих проклятых вертолётов!
Кашил отвлёкся от своего занятия и поднялся на ноги, чтобы выглянуть в окно. Но гроза на него впечатления не произвела: он только хмыкнул и прошаркал к своей койке, чтобы плюхнуться на неё.
Камера, закреплённая в углу камеры, внимательно следила за всеми передвижениями заключённых, каждую секунду отправляя видеосигналы в центр наблюдения Ак-Тэо. Любое неосторожное слово или движение могло стать причиной немедленного наказания, назначенного тюремным управляющим. Но происходило такое крайне редко: тюремщики заботились лишь о том, чтобы у заключённых не было шанса сбежать из крепости, а сделать это было совершенно невозможно.
Молния рассекла небо напополам и ударила в самую гущу джунглей. Вертолёты испуганно шарахнулись в сторону, чтобы не попасть под гнев стихии. Громыхнуло в поднебесье, да так, что, казалось, задрожала сама Ак-Тэо.