– Как будто нам удача сопутствует, – окрысился в ответ Ганзель. – Поесть вдоволь не могу, рана гноится – что это за удача такая?
– Радуйся, что ты вообще жив, – злобно бросила Алтея. – И помолчите лучше, я вроде живность какую-то заметила.
Она, держа в руках пистолет, выглядывала в кустарнике мелькнувшую серо-голубую шкурку. Кто это был, Алтея не знала наверняка, но уверена была, что этот кто-то вполне съедобный.
Кашил, стараясь не хрустнуть веткой, подкрался к Алтее, а Ганзель, держа наизготове нож, затаил дыхание и стал наблюдать за тем, как она целится. Алтея хотела сделать выстрел как можно более точный: если выстрел будет несмертельный, то поднимется шум, испуганное животное начнёт метаться, а это им совсем ни к чему.
Алтея, прищурив левый глаз, навела прицел на кусты и вдруг замерла, потому что из него вышло не животное, а мужчина-рекеш. Следом за ним появились ещё двое мужчин – видимо, охотников – и женщина-рекеш с ребёнком.
И у Алтеи дрогнула рука – она не смогла выстрелить. Дрожа, она отвела оружие и, уставившись в землю, тяжело дышала, как будто ей не хватало кислорода. Будь Алтея одна, она бы попросту ушла с дороги, но она отвечала ещё и за Кашила, и за Ганзеля, а им – особенно последнему – требовалась пища.
Она снова подняла пистолет, рассматривая рекеш через прицел. Чтобы продержаться дня три, им хватит одного – сохранить мясо на более долгий срок попросту не получится – но если оставить в живых остальных, то остальные могут напасть. А им это совершенно не к месту. Мало того, что за ними гонятся имперские ищейки, так ещё и полудикие рекеш, не знающие жалости, будут стремиться снять с них скальп. Значит, все пятеро, в том числе детёныш, обречены…
Алтея вдруг вспомнила, как лет двадцать назад – тогда ей было не больше десяти – её младшего брата, ставшего случайным свидетелем незначительной уличной разборки, пристрелили у неё на глазах, чтобы он не смог рассказать ничего лишнего. Алтея до сих пор не знала, как ей удалось тогда сбежать – ей тоже хотели пустить пулю в затылок. А память до сих пор хранила тупую боль в груди как память о том мгновении, когда Алтея увидела безжизненное тело брата, её единственного родного человека.
Её брату не повезло появиться не в то время и не в том месте. Так виноват ли в этом же этот ребёнок-рекеш?
Она опустила оружие и помотала головой. Достаточно грехов для её и так запятнанной совести. Пусть ребёнок живёт.
– Алтея, какого чёрта ты не стреляешь? – спросил довольно громко Ганзель, и рекеш замерли, услышав его голос.
Молодец, Ганз. Подсобил, как всегда.
– Рекеш, – ответила Алтея, не оборачиваясь, и прищурилась, стараясь рассмотреть в чаще леса какую-нибудь другую живность, хотя громкоголосый Ганзель наверняка уже распугал всех, кого только можно было.
– Да что же ты трясёшься над ними, как псина над щенками! Какого чёрта я вообще пошёл за тобой… – воришка, брызжа слюной, всплеснул руками. – Или ты хочешь, чтобы мы и сегодня остались голодными?
Кашил уже не смотрел в сторону рекеш, а внимательно наблюдал за Ганзелем, будто боялся, что он сейчас что-нибудь вытворит. Но Алтея не боялась воришки: он сам – тот ещё трус, если и способен ударить, то только в спину.
– В этом лесу полно живности, Ганз, – её цепкий взгляд скользнул по зелёным зарослям, пытаясь ухватиться хоть за какое-нибудь движение. – Ещё успеем чем-нибудь поживи…
– Алтея!! – крикнул Кашил, но она не успела развернуться.
Нож прилетел ей точно между лопаток, и Алтея, хватая ртом воздух, словно беспомощная рыба, выброшенная безжалостным прибоем на берег, упала на землю, сгребая скрюченными пальцами землю. Острая боль пронзила тело, когда она вдохнула в первый раз, и Алтея, зажмурившись, закричала, прильнув губами к земле. Кое-как она повернулась на бок и, обессиленная, уронила голову набок, сквозь внезапно потяжелевшие полуприкрытые веки наблюдая за схваткой Кашила и Ганзеля.
Чернокожий сопротивленец выстрелил первым и промазал, и воришка-предатель, взвыв, как раненый слон, упал на колени, но продолжил стрелять по Кашилу. Он попал ему в ногу – Кашил, вскрикнув, оступился и упал, но не опустил оружия и выпустил в Ганзеля весь оставшийся магазин. Пули попали предателю в грудь, и он, застонав, грузно рухнул на землю и больше не шевелился.
Кашил, тяжело дыша, сидел на одном месте, схватившись за ногу, ещё несколько мгновений, а потом, неуклюже поднявшись, заковылял к Алтее и опустился перед ней на колени, совершенно не зная, что ему делать. Он не мог сообразить, как спасти Алтею, что сделать с её раной, и только чуть позже понял, что нужно вытащить нож.
Алтея не чувствовала ничего, кроме боли, и только когда Кашил осторожно вытащил нож, она открыла глаза и закричала. Мир, кружась, медленно возвращался на своё место, деревья прекратили вращаться вокруг неё, а серый небосвод, больше не сдавливая грудь, поднимался на положенную высоту.
– Алтея, – у Кашила дрожали губы, – Алтея, держись. Как я без тебя…
Где-то невдалеке взвыли ищейки, которых военные пустили по следу беглецов.
Алтея не хотела умирать. Она прожила слишком мало, чтобы погибнуть. Хотя из Ак-Тэо никогда не уходили живыми.
Кашил помог Алтее сесть, отодрал от своей куртки кусок ткани и неплотно обмотал им грудную клетку Алтеи, чтобы из её спины не хлестала кровь. Идти он мог с трудом – боль в голени не давала ему опереться на правую ногу – но он всё же попытался подняться на руки, придерживая Алтею. Не получилось: бывшая сокамерница оказалась слишком тяжёлой для раненого сопротивленца.
Алтея дышала хрипло, перед глазами плыли круги, а каждая попытка сделать хоть какое-нибудь движение отдавалась резкой болью в спине.
– Исключений… – она не отдавала себе отчёта в том, что говорит, – не было…
До ушей Алтеи донёсся, как будто издалека, недовольный окрик – то какой-то военный из Ак-Тэо отдавал команду гончим. Темнота наваливалась на неё со всех сторон, и так хотелось уступить ей, закрыть глаза, провалившись в сон.
Голубое небо, едва видневшееся среди зеленеющих зарослей, казалось таким безмятежным, когда над ним не нависала тёмная громада Ак-Тэо.
– Алтея… – приглушённый голос Кашила звучал, как тихий шелест листьев – она не понимала, что он ей говорил.
Из зарослей, один за другим, выходили вооружённые до зубов воины-рекеш.
– Алтея… – повторил Кашил, но она уже не слышала его, погружаясь в спасительный полумрак.
Им удалось сбежать из Ак-Тэо, стать единственными заключёнными, которым улыбнулась удача. Они даже смогли неделю скрываться от тюремщиков, путая следы. Но исключений – как известно – не было.