— Хм, — ухмыляется Вадим, ложится на спину и притягивает к себе, уложив на плечо.
— Я с ума сходил все эти месяцы, думал двинусь, особенно ночами. Ты меня просто катком в асфальт закатала, казалось выжить в таком режиме невозможно.
— Выжил?
— Выжил. И даже показалось, что смогу дышать полной грудью. Только теперь все полетело к хр*нам собачим. Не смогу. Ни дышать, ни забыть, ни простить себе, что отпустил тебя тогда. Поздно понял, что нужно было двигаться дальше, а меня все устраивало, как есть. Прости, малыш, я должен был тогда подумать за двоих. У тебя не хватило опыта и ресурсов, а я тогда решил, что для тебя так будет лучше.
— Для меня?
— Да. Ты достойна самого лучшего.
— И ты решил, что это лучшее должно случиться без тебя?
— Мне тогда показалось, что ты хочешь вырваться из этих отношений. Знаю, что любила, но не всегда чувства граничат со счастьем.
— Мои граничили. Я была счастлива. Просто тогда накопилось много…
— Скажи, если бы я тогда позвал замуж, ты бы осталась со мной?
Короткое замыкание. Изумление. Почему он решил это спросить?
— Да.
— А если сейчас позову, пойдешь?
Поднимаю голову, смотрю в глаза. Они смотрят с сомнением, а еще я вижу в них надежду.
— Пойду.
— Только я не поменяюсь. Я все так же тебя люблю, все так же ревную, и все так же бешусь, когда вижу на тебе даже чей-то взгляд. Сегодняшний вечер тому подтверждение. Ты готова бросить здесь все, уехать со мной и жить с моими запросами?
— Да.
— Я не разрешу тебе работать, Яна. Если только займешься частной практикой, и то несколько раз в неделю, не больше, чтобы мозги не заржавели. Моей жене не по статусу ходить на работу с восьми до пяти.
— Я даже и не думала, что с тобой может быть по-другому. Я таким тебя и полюбила, Никольский. С твоими бзиками и понятиями, с твоей прямотой и категоричностью. И, наверное, мне нужна была эта пауза, чтобы понять, что только рядом с тобой моя жизнь имеет смысл, все остальное — имитация.
Он громко выдыхает, будто камень с души сбросил.
— Сколько тебе нужно времени, чтобы разорвать контракт и собраться?
— Завтра же воскресенье, вернее уже сегодня, — смотрю на часы на стене напротив. — Это только в понедельник.
— Хорошо. Я останусь до понедельника, полетим вместе.
Он переворачивается, нависает сверху и так вожделенно смотрит в глаза, нет не в глаза, в самую душу.
— И помни — ты исключительно моя.
— Я помню. Твоя, Вадик.
Горячие, желанные губы накрывают мои, язык чувственно проникает в мой рот, и я снова теряюсь в его ласках, только на этот раз с чувством полной компенсации за все пережитые за последние месяцы боль, страдание и одиночество.
Эпилог
Спустя восемь лет
Развешиваю в гардеробной выглаженные на завтрашнее мероприятие вещи, и иду на кухню. Уже девять, давно стемнело, а Вадима все еще нет.
Захожу и застаю картину: Никита залез ногами на стул, приставленный к гарнитуру и что-то ищет в верхнем ящике.
— И что мы там ищем на ночь глядя? — улыбаюсь я, хотя и так знаю.
— Там коробка Рафаэлло стояла, — признается он, застигнутый врасплох.
— Сладкое на ночь?
— Ну, мама, — смотрит жалобно, — я же поужинал. И вообще, мне нужно погасить стресс.
— Какой стресс? — смеюсь. У сына на все есть ответ, он всегда найдет аргументы, даже если накосячил.
— Завтра первый день школы. Думаешь легко начинать новую жизнь?
Рассмешил. Ухмыляясь, подхожу к соседнему ящику, достаю конфеты и даю ему несколько штук.
— Хватит тебе заесть твое нервное напряжение?
Он тоже начинает улыбаться, поняв, что не прокатило.
На самом деле, для Никиты влиться в новый коллектив или начать что-то новое вообще не является проблемой. Он настолько уверенный в себе ребенок, что я никогда не переживаю за него, где бы он не оказался.
Энергия у него бьет ключом. В свои шесть с половиной он уже отлично читает и пишет, ходит на английский и шахматы. Год назад попросился на секцию кикбоксинга и теперь не представляю, как все это совмещать со школой. Пришлось пересмотреть график, но сын готов пожертвовать только английским, причем с удовольствием, потому что это исключительно моя прихоть.
— Спасибо, — спрыгивает он со стульчика и относит его на место. — Мам, почему папы так долго нет? Он обещал мне в приставку поиграть.
— Сынок, ты время видел? Если задержался, значит, приедет уставший. Пожалей папу, думаешь после тяжелого рабочего дня сильно хочется в гонки играть?
— Мм, — хмурит он брови, — ладно, перенесем на завтра.