Вспомнила про свое кольцо. Неужели он и правда его забрал? Они же лежали у меня, всегда рядом, в одном и том же месте. Побежала в комнату, выворачивая вещи из комода, доставая коробки из шкафа и переворачивая их на пол. Искала везде, заглянула во все углы в комнатах и гостиной, но кольца нигде не было. Взяв телефон, отправила ему голосовое сообщение.
Я: Верни мне кольцо, засранец.
Отставила пустой стакан, принимаясь пить с горла бутылки. Посмотрела на нашу переписку. Сообщение не доставлено. Открыла его аватарку, смотря на красивые черты, которые безумно любила. Слеза скатилась по моей щеке, закрыла лицо руками, пытаясь успокоить накалявшуюся истерику, но у меня ничего не выходило.
— Зачем ты меня спас? Зачем? — орала я в телефон, пялясь на его фото. — Я согласна видеть тебя раз в неделю. Только вернись пожалуйста. — сложила руки ладонью к ладони. — Очень сильно тебя прошу. Используй меня, как хочешь. Только вернись, Санечка.
Завыла в подушку, крича. Мне не было так больно после аварии, когда очнулась в палате реанимации с ушибами и переломами. Потому что он был со мной, не оставляя. Излечивая своими синими глазками, своими сильными руками, вытащил меня с того света. Телефон зазвонил, надеялась, что это мой родной и любимый, но это был и родной, и любимый папа.
Приняла видеозвонок, вытирая слезы со щек. Пелена на глазах мешала видеть его четко, он размывался. Без промедления спросил.
— Хочешь я приеду?
Замотала головой, еще больше проливая слезы, от которых промокла почти насквозь декоративная подушка.
— Не могу смотреть, как ты плачешь. — быстро стерла слезы вспоминая его наказ, что я сильная, но я нихрена не сильная.
— Если тебе станет легче, то вот. — папа перевернул камеру и я увидела его, моего Сашку, спящим на диване в обнимку с Дружком.
Улыбнулась, снова заплакав, заорав в подушку. Отец вышел из кабинета, по шуму его шагов поняла, что спускается по лестнице.
— Я его так люблю, пап. — скулила и выла, не зачем было скрывать он него эмоции, знал всегда только меня настоящую.
— Понимаю, принцесса. Ты знаешь, никогда тебя не обманывал, поэтому то, что сейчас скажу правда. — остановился говорить, наверное ждал, когда я приду в себя, чтобы воспринять его слова всерьез. Немного успокоилась, вытирая глаза. — Ему сейчас так же хреново, как и тебе. Вбей себе в голову одну единственную фразу, Он любит тебя и никогда не отказывался.
Кивнула, обрывая звонок. Мне не стало легче, мне нужен был он. Сидящий рядом со мной, сейчас, а не за тысячу километров, пьяный и спящий с Дружком на диване моего отца. Что он там вообще забыл?
Папа мне никогда не врал, всегда заступался за меня и поддерживал. Мое сердце ему поверило, а разум нет.
— Что же ты натворил, Орловский? Как низко я пала, упрашивая тебя вернуться. — не верила тому, что твердила, как мантру. Вспоминая раз за разом, его объятия, прикосновения. Не знала тогда, что больше их не будет, что не увижу его снова, надо было подольше обнимать его, целовать. Ругаться, драться, а потом страстно мириться. Последнее стало моей любимой частью, какой-то традицией, выносить ему мозг, а он мне, прекрасно зная о том, что примирение будет очень диким, мы подарим друг другу еще больше своей любви, и засосов на теле.
— Приезжал ко мне среди ночи, после своих гулянок, пропахший насквозь женскими духами, а я тебя принимала любого. Потому что, блядь люблю. — все перед глазами плыло, а голова начала гудеть и дико болеть. — Шептал же, как любишь, что я одна единственная. Закрывал мне рот, поцелуями, жестко входя. А теперь что? Не надо было плести тебе этот венок. Ни к чему хорошему он нас не привел. Желтый цвет, к расставанию.
Прикончила уже третью бутылку, когда в дверь постучали. На улице начало рассветать, уже утро что ли? Поморщилась, смотря на тусклый свет за окном. Снова постучали, в жопу их, кому надо, тот дома. Главный гость все равно не придет. Набухался, перепихнулся с парочкой шлюх и спит довольный, в кабинете моего отца. Соврал ты, пап. Нихрена ему не больно. Сердца у него не было никогда. Дверь за моей спиной открылась. Знала, кто пришел, но не обернулась приветствовать и прыгать от счастья. Зачем вообще заявился? Мне и одной здесь в кайф. Послышались шаги.
— А если я трахаюсь? А ты вламываешься? Катись нахрен. — я была пьяна и мне было все равно.
— Тебя ограбили? — пробасил брат, по шагам поняла, что ходил по квартире, оглядываясь.
— Где скромница? — смотрела на бутылку, стоящую на столе рядом с наполненным бокалом, пытаясь прочитать надпись. Но буквы танцевали джайв, так же быстро, как и я когда-то.