Он целовал её губы, шею и волосы, дрожал под нежными касаниями, наслаждался каждым мгновением внутри неё, но, как бы ни хотел, не мог гнаться за вершиной вечно. Разливаясь в ней с громким стоном, Данс уронил голову на плечо Чейз, вдохнув её запах, чтобы оставить воспоминания на те ночи, когда сон приходит сразу, затем вновь вернулся к истекающему соками лону, чтобы довести её до оргазма руками. Даже если это будет последняя проведённая вместе ночь, она запомнит её навсегда, вспоминая в постели с другим.
Чейз билась, сжимаясь на его пальцах, сводила ноги, пытаясь уйти от натиска — и требовала не останавливаться, а когда кончила, упала на единственную подушку. Данс улёгся рядом, но уже отдышавшись, боясь того, что она может сказать — что он ей скажет, всё порушив. Поэтому они долго молчали, оставив друг для друга успокаивающие прикосновения.
— Наверное, стоит поблагодарить Институт, — наконец произнесла Чейз, чем снова поставила Данса в тупик. Она перевернулась на бок к нему лицом, чтобы продемонстрировать счастливую улыбку. — Они ведь могли сделать нас — или хотя бы охотников — бесчувственными роботами, но как-то позволили почувствовать всё это. Странно, правда?
Данс, к счастью, так и не ответил — в такой момент не к месту вспоминать свою бывшую, подарившую всем синтам искру бунтарства.
========== 2. ==========
Когда Арин включили в экспедицию к Пойнт-Лукаут, она не сразу вспомнила, где же слышала это название раньше. Только когда речь зашла о пароме, который специально отремонтировали для морских путешествий, её осенило — а затем заранее накрыло морской болезнью. Руководитель группы из сочувствия выделил пачку таблеток в путь и решение по составу не изменил: с пип-боем Арин сбор информации занимал считанные часы, да и руку она уже, так сказать, давно набила.
Вода в заливе воняла гнилью, рыбой и водорослями, так что в пути они неплохо сэкономили на еде: аппетит пропал у всех. Привыкшие к полётам, но не к плаванию, члены экспедиции быстро растеряли флёр приключений, когда столкнулись с первым штормом. Ещё и баржа намеревалась развалиться на ходу, так что работы всем хватало. Сбрасывая шваброй принесённые волнами мусор, тину и рыбёшек с двумя головами обратно в море, Арин утешала себя, что мореплаватели прошлого, открывая Арктику, к примеру, сталкивались с большими трудностями.
Когда на карте пип-боя начал подкрадываться нужный остров, Арин готовилась целовать землю — которой в густом тумане не было видно. Пришлось долго искать уцелевший причал, потом привыкать к твёрдой земле и таскать оборудование на берег. Штурмовик и разведчик, выделенные в группу, охраняли учёных, нервно поглядывая по сторонам.
Место и правда выглядело скверно: одинокий остров, куда активно съезжались поселенцы, казался пустым, а прибрежный довоенный городок — заброшенным. Уединённость благоволила уникальному развитию, что сразу бросилось в глаза: в первую очередь здесь сохранилась зелень, на ветвях деревьев росли листья, пусть и не пышными кронами, а значит, всё это адаптировавшееся к загрязнениям великолепие могло прижиться на материке.
Арин предупредила, что сталкивалась с психотропным цветком из этих мест, и велела не нюхать всё подряд. Впрочем, опыт подсказывал, что запрет будто брал людей на слабо, так что защита от токсина стояла в приоритете. Она лично решила сходить вглубь острова за странными синими цветами вместе с лаборанткой и разведчиком, которому предстояло составить карту острова. Лазерная винтовка, не раз спасшая Арин жизнь на войне, не добавляла спокойствия: когда стояла такая тишина, и вокруг ничего не происходило, ощущение слежки лишь усиливалось.
Серая форма Анклава помогала слиться с туманом, но как только Арин включила пип-бой, озарив зелёным кислотным светом округу, тишину разорвал истошный вопль. Гули повылезали из нор в земле, выходили из-за деревьев, а среди них грудой распухшего мяса плелись монстры с оружием в руках — дубинами, тесаками и топорами, — ещё «свежие», в сохранившейся одежде. Такие от пары выстрелов не падали и вообще не чувствовали, как лазерные лучи скальпелями прожигали тело, а на открытой местности ещё и ускорялись, напрыгивали, размахивая оружием. Обычные гули спекались настолько, что забывали, как пользоваться инструментами и даже дверями; переходный этап же никто не описывал.
Арин переглянулась с разведчиком и поняла, что дело дрянь. Они отступали вслепую, пятясь — пока не наткнулись бы на новую стаю.
— Бежим! — крикнула она застывшей в ужасе лаборантке, потянула её за рукав, но распухший гуль подскочил невероятно быстро для своих габаритов.
В нос ударил мерзостный смрад гноя — кожа почему-то с них не слезала, как при обычной гулификации, а чернела; из ран подтекало белёсой жижей. Арин не растерялась, выстрелила в упор, надеясь уж точно умертвить тварь, но снова ошиблась. Заваливаясь, гуль рубанул тесаком сверху вниз, едва не разделив лаборантку на две части. Она схватилась за распоротую шею, а по серой форме стремительно расползалась кровь.
Арин встретилась с ней взглядом и тут же сиганула в лес, когда мелкий, высушенный до костей гуль прыгнул с дерева и вцепился лаборантке в лицо зубами. Паника застилала глаза, и лишь чудом под ноги не попали поваленные деревья или какой-нибудь колодец. Когда иссякли силы, Арин наконец остановилась, чтобы отдышаться; оглянулась по сторонам, вскинув винтовку, но никто её не преследовал. Радар ничего не ловил, разведчика и след простыл.
Конечно, она знала, в какой стороне причал, но тогда пришлось бы пройти мимо стаи. После долгой поездки и резкой пробежки болели мышцы; Арин понимала, что на второй подобный марафон её не хватит, а значит, придётся искать убежище. На сей раз она внимательно следила за экраном пип-боя и кралась, огибая по широкой дуге живые цели. Увидев свет в особняке на холме, Арин немного приободрилась: значит, люди остались и как-то выживали.
Однако первые же встреченные местные выглядели как рейдеры и не особо по дружелюбию отличались от гулей. Вывернув карманы у трупов, Арин нашла те самые синие цветы и тут же выбросила, чтобы не вдохнуть пыльцу; хорошенько вытерла перчатки о жухлую траву. Всё чаще она вспоминала злосчастный паром и галлюцинации, которые едва не свели всех в могилу; Данс тогда едва её не пристрелил. В остальном, впрочем, с ним было приятно путешествовать. Даже лекции о боеприпасах, модификациях и взрывчатке оказались крайне полезными.
Как же Арин хотела, чтобы Данс снова оказался рядом и прикрыл спину! Передышка длилась недолго: аборигены собрались толпой и, выкрикивая что-то бессвязное, гнали её точно зверя. Ожоги не останавливали их, словно боль не существовала; в расширенных зрачках плескалась пустота.
Вымотанная, задыхающаяся от бега Арин понимала, что не сможет быстро взобраться на холм и укрыться в доме — да и где гарантия, что там не жили эти дикари? Крики преследовали её по пятам, решать приходилось быстро. Арин метнулась в лес, надеясь сбросить хвост, и вдруг увидела маркер на радаре — кто-то бежал к ней навстречу и подозрительно знакомо топал.
Она прицелилась, но не торопилась стрелять, когда из леса, ломая ветки, вышел человек в силовой броне — грязной, побитой, без нескольких пластин на левой ноге, но всё же более аккуратной, чем у рейдеров. Шлем мешал разглядеть лицо, но и паладин не торопился в неё стрелять.