Алексей Пехов
Искра и ветер
Не всегда ураган гасит искры. Иногда он может превратить их в пожар.
ГЛАВА 1
— Не холодно, красавица? — улыбнувшись, спросил широкоплечий жрец, и его низкий глухой голос эхом загулял по ущелью.
— Немного, — улыбнулась Альга, стараясь не дрожать уж слишком заметно.
Шубка, купленная в какой-то безымянной лавке по ту сторону Катугских гор, несмотря на свой жалкий вид и кажущуюся тонкость, оказалась на удивление теплой, чего нельзя сказать о сапожках и рукавицах. Пальцы стыли, и девушка очень жалела, что не знает плетений, дарующих тепло.
Брат Лерек посмотрел на спутницу из-под густых, светлых, словно выгоревших на солнце бровей, участливо вздохнул и натянул вожжи:
— Спаси тебя Мелот, дочь моя! Так и заболеть недолго!
Он начал рыться в телеге, перекладывая вещи. Альге пришлось подвинуться к краю, чтобы не быть задавленной ящиком, в котором что-то глухо стукнуло.
— Вот. Держи. Это поможет. — Жрец протянул ей свернутую в тугой валик ослиную шкуру. — В Лоска досталась даром. Думал выбросить, но Мелот остановил мою руку. Как видно — не зря. Укройся. Будет теплее.
— Спасибо.
— Пустяки.
Жрец грузно сел на место, взял вожжи, чмокнул губами:
— Н-но!
Телега вновь тяжело поползла по горному серпантину. Последние несколько наров у Альги все чаще возникало впечатление, что они стоят на одном месте. Путники были в дороге с самого утра, но до сих пор так и не смогли достичь перевала.
Тащивший телегу серый в яблоках мерин еле плелся, ступая медленно и осторожно, часто останавливаясь, чтобы набраться сил.
Но в любом случае это было лучше, чем идти пешком.
— А что бы ты делала, если бы я не поехал? — глухо прогудел брат Лерек.
— Вернулась назад.
— Не уверен, — проворчал он. — Ты упрямая. Это сразу видно. Пошла бы дальше да замерзла где-нибудь.
— Не так уж и холодно.
— По тебе это очень заметно, дочь моя! — рассмеялся жрец. — Ну-ну. Не сердись. Я не хотел тебя обидеть. Просто знай, что пешком до перевала не дойти. Ночь будет холодной. Погода здесь совсем другая. Не как внизу.
Он был прав. На равнинах даже сейчас было сравнительно тепло и все еще шли затяжные дожди. А здесь… На глазах Альги осень превратилась в зиму всего лишь за несколько наров.
— Вы не знаете, как долго нам добираться до крепости?
— Как Мелот распорядится. До темноты не успеем. Наверное, только завтра.
— Тут есть где заночевать?
— Чуть дальше стоит трактир для путников. Будем надеяться, он открыт.
Девушка поплотнее завернулась в шкуру. Отвесные горы сжимали поднимающийся к Клыку Грома тракт в тесных объятиях. Серо-коричневые скалы со скудным кустарником, цепляющимся за склоны, оказались засыпаны свежим снегом и вызывали у Ходящей страшное уныние. Она не помнила более тоскливой и однообразной дороги за всю свою жизнь.
Во время подъема им не встретилось больше ни одного человека. Тракт оставался пустым. С севера к Лоска никто не ездил, а последние беженцы из долины прошли еще неделю назад. Остались лишь самые глупые, упрямые, считающие, что их не тронут. И те, кому нечего было терять.
Альга добралась до предгорий слишком поздно, чтобы уйти вместе со всеми. И ей в отличие от обычных людей, которые в большинстве своем действительно совершенно не нужны набаторцам, было чего опасаться. Некроманты не оставляют в покое тех, в чьем сердце горит «искра».
— Откуда ты? С юга? — спросил ее спутник.
От матери-южанки Альга унаследовала прекрасную золотистую кожу и пушистые черные ресницы, поэтому многие думали, что родина девушки возле границ с Маркой.
— Нет, — улыбнулась она. — Я родилась в Корунне.
— А я из Альса.
— Далеко вы забрались.
— Не люблю Набатор. Через месяц южане будут здесь, а я не хочу встречать их в Лоска. Не страшишься путешествовать одна, красавица? Дороги сейчас опасны.
— Я не боюсь людей, — ровным голосом ответила Альга.
Это было правдой. После случившегося в Радужной долине она почти перестала бояться. Во всяком случае, Ходящая пыталась себя в этом убедить хотя бы днем.
— Очень зря. Люди иногда даже хуже мертвецов, что нападают на одиноких путников.
Ходящая вздрогнула, и продолжать разговор ей расхотелось.
Быстро стемнело, и мерин пошел еще медленнее. Было видно, что он страшно устал. В конце концов жрец спрыгнул на землю, взял его под уздцы и повел вперед, бормоча что-то утешительное. Девушка еще какое-то время посидела, затем неохотно выбралась из нагретого гнездышка.
— Перестань. Ты весишь не больше пушинки!
— Ноги затекли, — солгала она.
Жрец хмыкнул, но больше не стал убеждать вернуться на насиженное место, решив, что она сделает это сама, как только устанет. Альга между тем создала плетение, восстанавливающее лошадиные силы, и нежными, чуткими пальцами коснулась бока животного. Эффект не заставил себя долго ждать.
— Смотри-ка! — ахнул жрец. — У старичка словно второе дыхание открылось! Верно, почувствовал жилье! Спасибо Мелоту!
Девушка улыбнулась про себя и забралась обратно в телегу.
Она немного жалела, что не может подарить такую же бодрость своему спутнику и себе.
Ночь спустилась на горы, не приведя за собой ни месяца, ни звезд. Жрецу и Альге пришлось целый нар ползти вверх в почти кромешной тьме. Когда очередной отрезок пути, повернувший под совершенно немыслимым углом, был преодолен, они увидели впереди теплое сияние огня.
— Добрались, — обрадовался Лерек, и девушка через силу улыбнулась в ответ. Страшная усталость сжала ее в крепких, отнюдь не нежных объятиях. Она желала лишь одного — уснуть.
Дорога разошлась в стороны, превратилась в большую каменистую площадку. На ней в окружении нескольких сосен стоял большой дом с заснеженной крышей, тремя сараями, вместительной конюшней и скотным двором.
— Посиди здесь, красавица, — попросил жрец. — Пойду посмотрю, что там к чему.
Он вытащил из-под вьюков сучковатую палку, очень похожую на самодельную дубинку, и поймал вопросительный взгляд Альги.
— Так. На всякий случай, — смущенно улыбнулся служитель Мелота.
Ходящая не стала задавать лишних вопросов, но быстро перебрала в уме доступные ей боевые плетения. Лерек тем временем заколотил в дверь, и, к его радости, она довольно быстро распахнулась. Открывший мужчина оказался помощником трактирщика, пригласил войти, кликнул служанку и, пообещав позаботиться о мерине, набросив на плечи тулуп, вышел в ночь.
Трактир оказался большим, чистым, светлым. Возможно, такое впечатление создавалось из-за сосновой, отливающей янтарем древесины, а быть может, потому, что не было посетителей.
Заспанная служанка усадила путников поближе к камину, принесла горячего шафа. Альга отказалась и попросила теплого молока.
— С клиентами, видно, совсем туго, раз они столь проворны, — отметил жрец, осторожно отхлебнув напитка. — Никогда не видел здесь такой пустоты. Обычно свободного места днем с огнем не сыскать, не говоря уже о вечере.
Девушка без раздражения слушала его бесконечную болтовню, истории и воспоминания о прошлых путешествиях, пила молоко и старалась не заснуть. Со двора вернулся помощник трактирщика, сказал, что все сделано. Сам хозяин заведения, тощий, суетливый, но довольный или, во всяком случае, желавший таким казаться, принес гостям по тарелке гречневой каши с утиным мясом, масла, сметаны и кислой моченой ягоды, названия которой ученица Галир не знала.
Трактирщик узнал жреца, душевно с ним поздоровался, лишь мельком посмотрев на его спутницу. Благодаря обычной одежде никто не узнавал в Альге Ходящую, что ее полностью устраивало. Она очень быстро сообразила — оставаться собой слишком опасно. Пускай набаторцы не так близко, но их шпионы повсюду. К тому же среди простого народа было много недовольных тем, как складывается война. В неудачах они винили носителей «искр», и встреча с такими людьми не могла привести ни к чему хорошему.