Он с изумлением на меня смотрит.
– Тиндалл?
– Разумеется, Тиндалл, – сверкая глазами, с яростью выплевываю я. – Кто еще?
Наложник открывает рот, но тут же закрывает, прежде чем успевает заговорить. Рядом с нами огонь продолжает потрескивать, поглощая письмо, которое я ему скормила.
– Выкладывай, Джео.
– Ну, это просто… – Он проводит руками по своей белой тунике, словно хочет сгладить то, что собирается сказать. – Я думал, это он бесплоден.
Я стискиваю зубы, смотря на него таким холодным взглядом, что тот мог бы посоперничать с бурями Шестого царства. Джео повезло. Если бы в моих венах текла магия, я бы убила его на месте за то, что он дерзнул сказать мне такие слова.
– Значит, это моя вина, что у меня нет ребенка? – Мой голос настолько низкий, что, без сомнений, просачивается вглубь земли и проникает прямиком в ад.
Раскаяние Джео меня нисколько не смягчает.
– Моя царица, я вовсе не это хотел сказать.
– Выметайся.
Он отшатывается, вытаращив голубые глаза.
– Малина…
– Сегодня твои услуги мне не понадобятся, Джео. Уходи.
Отвернувшись, я снова смотрю на огонь и его демоническую мощь, смотрю, как языки пламени облизывают и превращают все в пепел. Я слышу, как выходит и закрывает за собой дверь Джео, и только тогда громко вздыхаю.
Я ждала от Тиндалла гнева и тонкого хода, как только он поймет, что я пытаюсь отобрать у него Шестое царство. Ждала проклятый богами отклик за все мои тяжкие труды по свержению его власти.
Но нет.
Все это он обошел вниманием, словно я бездействовала. Словно тайная государственная измена, которую я совершила, не имеет никакого значения, и ни один из моих ходов не стоит его внимания. Он даже не удостоил меня угрозами.
Вместо того он дал мне наказ официально объявить о беременности, а потом закрыться в своих покоях на следующие шесть месяцев. Когда я выйду, на моих руках будет ребенок. Я выйду с чужим младенцем. Ребенком его шлюхи, выдаваемом за принца или принцессу.
Его словами: «Ты сделаешь это и наконец-то исполнишь свой супружеский долг, и я смогу заявить о законном наследнике».
Глаза жжет, но я не моргаю. Сейчас в моих зрачках отражается пламя камина.
Я осознаю истинную угрозу. Не остается сомнений: Тиндалл знает, что я тут проворачиваю, но он собирается связать меня своим бастардом.
Ты выполнишь мой наказ или больше не будешь мне выгодна в качестве супруги.
Выгодна. Вот и все, что имело для него значение: выгодна я ему или нет.
Я даже не замечаю, что опускаю руку на живот, что ногти впиваются в плоть. Плоскость, скрывающую бесплодную утробу.
Если он искренне верит, что я когда-нибудь приму ребенка его шлюхи и выдам его за своего, тогда он вовсе меня не знает. Нет, если я не могу иметь детей, тогда и он не может.
Я вырву Хайбелл из его рук и разгромлю его надежды на наследника.
В конце концов, он первым со мной это сделал.
Глава 9
Меня будят визги и вопли.
Приоткрыв один глаз, я смотрю на застекленные балконные двери. Вчера перед сном я забыла задернуть занавески, потому в комнату проникают слабые лучи рассвета, цвет которых напоминает порцию сливок, вылившихся за жестяной купол рассвета.
Снова услышав лай, я сажусь и вылезаю из постели, просовываю ноги в тапочки и надеваю халат, оставленный мною на подлокотнике кресла. Я бреду к балкону, и мои ладони покрывают ручку золотом, как только я ее касаюсь.
Когда я выхожу на балкон, меня приветствует холодный утренний ветерок, развевающий распущенные волосы. Землю покрывает легкая корочка снега, а за мной, когда подхожу к перилам и смотрю вниз, тянутся следы.
Шум исходит от своры взбудораженных собак, кусающих друг друга и бегающих кругами в деревянном загоне, пристроенном к небольшому каменному зданию. Я смотрю, как они катаются по снегу, высунув языки, тявкают и прыгают, и мои губы приподнимаются в улыбке.
Там внизу с ними двое мужчин, одетых в такие густые меха, что меня удивляет, как их не качает из стороны в стороны. Один из мужчин скрывается в строении, которое я принимаю за псарню, и спустя несколько секунд выходит, волоча за собой собачью упряжку.
Услышав свист, лохматые псы мчат к нему, виляя хвостами, пока он подцепляет их к саням. Увидев, как второй мужчина загружает назад стрелы и клинки, я понимаю, что это охотничья стая.
Как только все собаки оказываются пристегнутыми, в воздухе проносится еще один пронзительный свист, и оба дрессировщика встают на подножки. Собаки тут же срываются с места. Собачья упряжка направляется к стоящим на страже за замком горам, и я наблюдаю за ними, пока они не исчезают из виду.