— Уже не так часто.
Грейси, сидя у меня на коленях, ворковала и грызла прорезыватель. Эйвери говорит, что я сумасшедший, но почти уверен, что у нее скоро полезут зубки.
— Мы работаем в основном на добровольных началах, чтобы расчистить больше дорог. Когда ты вернешься на работу?
— К сожалению, в понедельник. Я наслаждалась свободным временем, которое провела с Грейси и бабушкой Рози, но теперь, когда ресторан снова открывается – наконец-то – я больше не могу не работать. Оплата счетов не будет вечно откладываться. Я просто ненавижу, что мне приходится отправлять кроху Грейси обратно в детский сад.
— Почему бы тебе не позволить мне присмотреть за ней? — проговорил я, прежде чем поймал себя на этом, изучая ребенка у себя на руках.
Эйвери сделала паузу, вытирая тарелку.
— Правда? Ты хочешь это сделать?
— Если ты не возражаешь. Думаю, что для нас, вероятно, было бы хорошей идеей провести еще немного времени вместе. Ты работаешь по вечерам, верно? — на ее кивок, продолжил. — Это идеально. Я могу поменяться сменами и присматриваться за Грейси вечерами, пока ты работаешь. — Заметив удивленный взгляд, решил спросить. — Что?
— Ты уверен? Я просто не могу представить тебя возящимся с подгузниками и бутылочками целый день.
— А то ты меня хорошо знаешь, — Эйвери замерла, услышав мои слова, но потом все же поняла, что я дразню ее.
— Ха-ха, очень смешно, — протянула она и бросив в меня горсть мыльных пузырей. — Но ты умеешь делать искусственное дыхание младенцам, так что это плюс.
— Тогда, в чем дело? — уточнил я.
— Думаю, я начинаю понимать, что ты был серьезен, когда говорил, что хочешь, чтобы это сработало. Я подумала, что через некоторое время тебе станет скучно и потребуются какие-то действия. — Я приподнял брови. — Не такого рода действия. Я имею в виду экшн по типу горящих зданий, или завалов, или что-то в этом роде, — пояснила Эйвери.
— Ты выставляешь меня большим сорвиголовой, чем я есть на самом деле.
— Верно, значит, выпрыгивать из самолетов нужно не потому, что тебе нравится выброс адреналина. Тогда зачем ты это делаешь?
Я повел плечом.
— Почему люди делают что-то? Думаю, все началось с нездорового увлечения после того, как мой брат погиб в пожаре, и с тех пор разрослось. Борьба с пожарами – это то, что я могу контролировать, хочешь верь, хочешь нет. А вот весь остальной мир иногда сходит с ума.
— Ты не скучаешь?
— Хочешь сказать, что урагана пятой категории мне недостаточно?
Эйвери облокотилась бедрами об стойку, а темные волосы ниспадали на плечи.
— Достаточно, я полагаю. Какое время тебе подойдет?
***
Малыши не так просты, как кажутся. Конечно, большую часть времени они спят, но достаточную часть оставшегося времени они проводят в слезах. Дайте мне огонь в любой день, и я смогу взять на себя ответственность и потушить его, но плачущий ребенок? С таким же успехом это может быть самое сложное судоку в мире.
— Ну же, девочка. Что случилось? — я проверил ее подгузник.
Все еще чистый и сухой. Не прошло и пяти минут, как она выпила бутылочку, а я так сильно подпрыгивал и укачивал ее, что у меня заболели руки, хотя я привык изо дня в день таскать рюкзаки, которые весят больше пятидесяти фунтов.
— Ты не можешь быть голодной. Ты ведь не больна, правда?
Уверен, Эйвери была бы довольна. Первый день, а я облажался, ведь ребенок заболел. Приложил руку к лобику Грейси. Она была теплой, но не горячей. Малышка обслюнявила мне руку и я сразу же ее вытер.
— Не волнуйся, детка, я не обижаюсь.
Ее смешная улыбка напомнила мне о том, что я думал о прорезывании ее зубов. Я взял кусочек льда и положил его в чистую тряпочку, чтобы она пососала. Это похоже на волшебство. В одно мгновение Грейси перестала плакать и начала грызть холодную тряпку. Эйвери будет в полном ужасе. У младенцев не должно быть зубов так рано, черт возьми.
— Видишь? Мы можем это сделать. Просто нам обоим придется немного поучиться. Что скажешь, девочка-Грейси? Как думаешь, ты хотела бы видеть меня в качестве отца?
На мой вопрос она поднимает глаза от своего жевания, чтобы снова улыбнуться мне. Меня охватывает двойное чувство восторга и вины. Ее улыбка – точная копия улыбки Эйвери, но ее глаза? Они полностью мои. Чтобы знать, что она моя мне не нужен тест ДНК, который мы сделали, чтобы подтвердить отцовство. Я понял это сразу, как только увидел ее. А то, что она улыбается мне? Это лучший в мире рождественский подарок и выигрыш в лотерею в одном лице.
Но во всем этом есть и чувство вины. Чувство вины, потому что часть меня знает, что Эйвери была недалека от истины, когда сказала, что мне нужны острые ощущения, что моя работа опасна. Я не буду отрицать обе эти причины – вот почему мне так нравится быть пожарным в дикой местности. Если я все-таки решу остаться, смогу ли я отказаться от этих вещей? Как бы мне ни хотелось думать, что был бы таким же самоотверженным родителем, как Эйвери, я не уверен, что смог бы.
Глава 10
Эйвери
Признаюсь честно, у меня были сомнения насчет Уокера.
Вот правда.
Но когда первая ночь работы няней – или скорее можно было бы сказать родителем – не закончилась абсолютной катастрофой, я должна признать, что была неправа. Грейси была счастлива и здорова, когда я заехала за ней после своей смены, а Уокер даже не казался измотанным.
Я думаю, если сравнить это с лесным пожаром, присмотр за одним ребенком на самом деле не может быть таким уж пугающим.
Мы продолжали работать в том же духе в течение следующих нескольких недель. Мужчина тратил все больше и больше своего свободного времени на уборку остального крупного мусора в моем дворе. В мгновение ока он разобрал на куски и сжег большие поваленные деревья.
Уокер даже забрался ко мне на крышу и заменил оторванные профилированные листы, когда я сказала, что во время дождя все протекает.
Однако главное и конечное – это когда он был с Грейси. Если бы у меня не было никаких чувств к нему после нашей совместной ночи, встреча с нашей дочерью сделала бы это за меня.
Поначалу мужчина был неловок, немного неуверен в себе, но между ними установилось такое взаимопонимание, которого я вряд ли когда-нибудь смогу достичь. Уокер легкомысленный и смелый, позволял ей хвататься за его пальцы, чтобы потренировать ее шатающиеся ноги, и подбадривал ее, пока я обрезала ей ногти. Он загорался, когда видел ее, и чем больше времени я проводила с ним, тем труднее становилось вспомнить, почему я не должна хотеть такого отца для своей дочери.
Не успели мы глазом моргнуть, как наступило Рождество. Я настояла на том, чтобы Уокер остался на ночь, чтобы он мог присутствовать на первом рождественском утреннике Грейси. Как я могла поступить по-другому? Увидеть, как он смотрит на нее, было бы лучшим рождественским подарком, который я когда-либо получала.
Если я и подумала, что он хорош собой в обрезанных штанах и футболке, то только потому, что не видела его во фланели и джинсах. Или, что еще хуже, в рождественском комбинезоне, который подходит к пускающей слюни хихикающей малышке у него на руках.
— Ты уверена, что не возражаешь?
Я мысленно встряхиваю себя. Должна перестать представлять, как он раздевается для меня. Это не совсем те платонические родительские отношения, о которых мы договаривались.