Его кадык дернулся, пока он делал пару глотков. Не смотря на свою панику, я им все же залюбовалась.
— Ты работал всю ночь? — решила, что лучшим выходом будет отвлечь пожарного разговорами.
Может быть, если я это сделаю, он не заметит бутылочки на стойке или молокоотсос на кухонном столе. Мои щеки горели от смущения, но я надеялась, он подумает, что это из-за жары.
Я не знала, то ли это из-за моих нервов, то ли из-за отсутствия кондиционера, но сейчас внутри, по ощущениям, было около ста градусов.
Уокер допил стакан и поставил его в раковину рядом с бутылкой, на которую, похоже, не обратил никакого внимания.
— Ну, у меня снова перерыв между контрактами, и я вернулся навестить тебя. Когда я услышал о шторме, то вызвался добровольцем в пожарную службу для реагирования на чрезвычайные ситуации. Когда они увидели, насколько все может быть плохо, то поняли, что им нужна любая помощь, которую смогут получить. Там полный бардак.
— Если ты имеешь ввиду нечто похожее, как здесь, то у тебя полно работы, — я надеялась, что мои слова не прозвучали так же негостеприимно, как у меня в голове.
— Ты права, — бросив быстрый взгляд на бабушку Рози, сказал мужчина. — Надеюсь, ты не против, если я зайду к вам в следующий раз, когда буду свободен? Не знаю, когда это будет, но я хотел бы с тобой повидаться снова. Вообще я хотел увидеть тебя после того, как ты ушла, но у меня не было возможности связаться с тобой. Твой номер я ведь так и не заполучил.
Словно мои мечты ожили, или же самый страшный кошмар. Я не знала, что именно.
— Эм, я не уверена...
И снова меня прервали.
В этот раз это был тонкий, пронзительный плач голодной малышки.
Глава 7
Уокер
Первое, что пришло на ум – где-то у соседей есть ребенок. Когда большая часть электричества отключена, легче слышать окружающие шумы, даже несмотря на жужжание бензопил.
Затем я заметил страдальческое лицо Эйвери, бледное, как у призрака. Я нахмурился, потому что что-то было не так.
Она точно никогда не упоминала о ребенке, да и я бы что-то да заметил, будь он у нее.
Не говоря ни слова, Эйвери развернулась и исчезла в спальне, а я остался в полном замешательстве, пока девушка не вернулась со спеленатым, извивающимся свертком в руках.
За время моего обучения на парамедика, я имел дело с достаточным количеством новорожденных или около того, так что, узрев младенца, смог определить, что ему с месяц или два отроду.
Эйвери не смотрела мне в глаза, доставая из холодильника пакет с молоком. Она готовила бутылочку в абсолютной тишине, если не считать возни младенца. Ребенок успокоился, когда она поднесла бутылочку к его рту, и начал есть.
Сначала я не знал, что и подумать. В голове стало невероятно пусто. После нескольких быстрых мысленных подсчетов я понял, что либо она была беременна, когда мы были вместе, либо…
Нет.
Этого не могло быть.
Она бы нашла способ сообщить мне.
Я мог бы не провести почти целый год в качестве – я чуть не захлебнулся собственной слюной при следующей мысли – отца и не знать об этом.
— Это ребенок? — спросил я, когда мой голос вернулся ко мне.
Глаза Эйвери все еще были прикованы к булькающему младенцу, но она молча кивнула.
— Посмотри на меня, — потребовал я, в то время как мое сердцебиение эхом отбивалось во всем теле.
Я мог поклясться, что даже слышал, как оно стучало прямо в моей голове. Когда девушка меня проигнорировала, я снова заговорил.
— Эйвери.
Ее широко раскрытые глаза неохотно встретились с моими, и в них в равной мере был как страх, так и вызов.
— Это Розалин Грейс, — наконец-то заговорила она. — Моя дочь. Грейси.
— Когда она родилась? — мои слова звучали резко и порывисто, как океан в разгар зимнего шторма.
— Несколько месяцев назад, — ее слова звучали слишком тихо, так что мне, черт возьми, почти приходилось читать по ее губам, чтобы понять, что девушка вообще говорит.
Не нужно быть гением, чтобы понять, что несколько месяцев плюс девять месяцев беременности означают, что ребенок был зачат примерно в то же время, когда мы были вместе.
Сладкий чай скис у меня в желудке, и сахар теперь казался ужасной идеей. Я хотел сесть, но боялся, что если попытаюсь пошевелиться, мои сведенные колени подогнутся подо мной, полностью выдавая уровень шока, который я испытывал.
— Она моя? — слова вышли жесткими и холодными непреднамеренно.
Или, возможно, тон был таким специально.
Ведь как она могла так долго скрывать это от меня? А если бы со мной что-то случилось, то я так бы и не узнал о том, что в этом мире у меня есть ребенок.
На мой вопрос Эйвери лишь опустила взгляд на уже спящее личико малышки. Хотя я и пытался на них не смотреть, ничего к ним не чувствовать. Грейси, словно почувствовав неловкость в комнате, беспокойно заворочалась, ее сонные глазки приоткрылись ровно настолько, чтобы я смог увидеть, как они похожи на мои собственные.
— Да, — все, что сказала Эйвери.
Услышав ее ответ, я упал на стул за столом рядом с ней, мои мысли дико метались в голове. У меня есть дочь. Слова повторялись снова и снова, пока не потеряли реального значения. У меня есть дочь.
Я никогда особо не задумывался о детях. У меня никогда не было много времени. Если я не тренировался или не тушил пожары, то ездил туда и обратно в Баттлборо, чтобы убедиться, что то, что осталось от моей семьи, не раскололось и не превратилось в руины. Там никогда не было места для создания семьи.
— Почему ты мне не рассказала? — спросил я.
Рука Эйвери теребила кончил детского одеяльца, а маленькая пухлая ладошка вырвалась из пут, нашла пальцы мамы и сжала их. Я не знал почему, но от этой картины у меня в груди все сжалось.
— Ты уже уехал. Я пыталась найти тебя, но мы были едва знакомы. Я узнала твою фамилию лишь сегодня, когда ты представился Мэри и Тому.
— Ты знала, что я из Баттлборо. Это не маленький городок, и ты могла бы поспрашивать в округе, кто-то бы да указал тебе верное направление.
Эйвери прикусила губу, и я заметил, какая она красная, почти шершавая на ощупь от постоянного грызения.
— Я могла бы постараться сильнее, — признается она, запинаясь. — Беру всю вину на себя. Я была напугана.
Именно ее ошеломляющая уязвимость остановила меня от дальнейших упреков.
— У меня была дочь почти год, и ты не могла мне сказать, потому что боялась? Неужели я кажусь тебе таким придурком? — стараясь успокоиться, сказал я.
Ее глаза широко распахнулись.
— Нет! — ее крик заставил малышку расплакаться. — Нет, конечно, нет. Просто... Я слышала, как сильно ты любишь то, чем занимаешься. И никогда не смогла бы забрать это у тебя. Знала, что однажды ты вернешься. И каждый день, пыталась убедить себя, что, возможно, так даже лучше, если ты будешь в неведении, — продолжила Эйвери, пыталась успокоить дочь.
— Это не тебе решать. Я имел право знать.
Кто знает, что я бы сделал с этими знаниями, но теперь у меня никогда не будет шанса узнать.
— Имел. Я знаю, что имел. И было неправильно с моей стороны так поступать, и мне правда жаль. Я просто боялась.
— Чего? Меня?
— Нет, что ты. Многого. Она значит для меня все. Я думала, что поступаю так, как будет лучше для нее.