— Мисс Уолш? Я офицер Тибодо, — представился он. — Пришел в надежде, что вы сможете дать короткие показания.
Она отдернула занавеску и села на каталку, свесив ноги.
— С чего же мне начать?
— Думаю, с самого начала. — Тибодо почесал ручкой за ухом. — Вы приехали в клинику с утра?
— Да.
— Как давно вы там работаете?
Не успела она ответить, как раздался голос, требующий ответа, где Иззи.
Паркер!
Иззи соскользнула с каталки и шагнула вперед, когда он стал протискиваться между медсестрой и работником клиники, который пытался удержать его на безопасном расстоянии от пациентки.
— Паркер! — воскликнула она, и голова молодого человека мгновенно повернулась в ее сторону.
— Иззи, боже мой! — За три гигантских шага он преодолел разделявшее их расстояние и сжал ее в объятиях. Он сжимал ее так крепко, что она едва могла дышать. Но дрожать наконец-то перестала.
Когда парамедики доставили ее в клинику и медсестра в приемном покое спросила, кому из родственников можно позвонить, имя Паркера само слетело с губ. Разве это не о многом говорит?
Быть может, пришло время перестать тревожиться о том, что их может разделить, и сосредоточится на том, что их связывает?
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он.
Она кивнула.
— Ты не пострадала? — Паркер отстранился на расстояние вытянутой руки и стал ее осматривать. На его лице были написаны десятки вопросов, он вглядывался в глаза Иззи, как будто пытался найти ответы на них. Или узнать правду. Быть может, впервые это означало одно и то же.
Не так и не здесь она рассчитывала провести этот вечер. Но сейчас отчетливо поняла, как ей был необходим именно такой вечер.
— Я в порядке, — заверила Иззи. Она взяла его руку и, улыбаясь, положила себе на живот. — Мы в порядке.
И внезапно будущее перестало казаться Иззи туманным. Это как получить отметку в паспорте, когда ты возвращаешься в свою страну и понимаешь, что единственная причина, по которой отправлялся в путешествие, — желание испытать чувство возвращения домой.
Когда один из младших детективов принес весточку, что операция Бекс была сделана удачно, Хью мысленно поблагодарил Бога, в которого уже давно перестал верить. Та часть мозга, которая тревожилась за сестру, теперь тоже могла сосредоточиться на Рен, которая все еще находилась рядом с убийцей.
Сперва отпустили двух женщин. Потом медсестру и раненого доктора.
Хью ждал. Продолжал ждать. И… ничего.
Он расхаживал по командному пункту, откуда звонил, чтобы дать стрелкý еще несколько минут в надежде, что он выполнит свое обещание и отпустит всех заложников. Неужели он принял неверное решение? Фатальное? Для Рен… Этот вопрос не давал ему покоя.
Дорогу Хью вновь преградил капитан Квандт.
— Что ж… я устал ждать. Он отпустил уже почти всех заложников. Теперь мы выкурим его.
— Нельзя, — отозвался Хью.
— Черта с два! — воскликнул Квандт. — Здесь я командую, лейтенант.
— Только на бумаге. — Хью подошел ближе и оказался всего в нескольких сантиметрах от него. — Там остались заложники. Годдард не узнает вас через дырку в стене. Мы оба знаем, чем это закончится, если вы войдете туда.
Хью не стал описывать, насколько плачевно все может закончиться. Вполне возможно, Джордж только на словах соглашался отпустить заложников, не собираясь сдерживать своего обещания. А что, если он хотел выйти под градом пуль? И забрать с собой Рен. Это вполне могло стать его прощальным «накося выкуси» для Хью.
— Мы оба знаем, что для тебя это слишком личное дело, ты не можешь мыслить ясно. — Квандт перехватил его взгляд.
— Именно поэтому я и не хочу, чтобы вы врывались в эти проклятые двери. — Хью даже с места не сдвинулся, так и стоял, скрестив руки на груди.
— Я даю ему еще десять минут, чтобы он освободил твою дочь, — прищурился командир. — А потом я сделаю все, что в моих силах, чтобы она оказалась в безопасности, но… мы положим этому конец!
Как только Квандт отошел, Хью взял свой мобильный телефон и набрал номер клиники — тот самый номер, который набирал уже несколько часов, чтобы пообщаться с Джорджем. Телефон звонил и звонил. Звонил и звонил. «Возьми же трубку!» — заклинал Хью. Хотя выстрелов не было, это совсем не означало, что Рен ничего не угрожает.
Прошло восемнадцать гудков, он уже хотел было повесить трубку. И тут:
— Папочка… — произнесла Рен, и его ноги перестали слушаться.
— Привет, милая, — сказал он, изо всех сил пытаясь задушить эмоции в голосе. Он вспомнил, как она училась ходить и падала. Если Рен видела, что Хью расстроился, она тут же заливалась слезами. А если он выглядел равнодушным, она вставала и продолжала идти. — С тобой все хорошо?