— Вот так. Глубокий вдох. Ты можешь понюхать меня. Это мой переулок, но ты можешь остаться здесь. Я не собираюсь тебя выгонять. Просто... может, ляжешь обратно? Тебе нужно еще поспать. Ложись...
Стайлз видел всего несколько мутантов, подобных ему, тех, что принимают искаженный облик диких зверей. Он читал в новостях о парочке теорий по поводу генетики скрещивания и возврата к эволюционным тупикам, но, насколько он знает, это все не было доведено до конца. Он думает, что этот парень – результат скрещивания мутаций. Несмотря на то, что Стайлз не уделял особого внимания урокам биологии, он был абсолютно уверен в том, что люди и род псовых никогда не разделяли ветви на старом семейном древе. Он более чем очарован им, и он бы позволил своему желанию дотронуться до одного из его зубов сбыться, если бы знал, что сможет сделать это и не лишиться ни одного пальца.
Мутант подполз ближе, пока Стайлз пялился на него. У того раздулись ноздри, пока он вдыхал его запах, и Стайлз невольно отстранился, прижавшись к своему углу. Грубый материал стены давил ему на лопатки. Парень все еще припадал к земле, но толкался об ноги Стайлза, потираясь об него, словно бродячий пес. Он тощий. Стайлз замечает выступающие кости на его запястьях и острые локти, торчащие из лохмотьев кофты, но он все равно гораздо больше Стайлза, поэтому он садится туда, куда его толкает парень без особого на то выбора и держится очень и очень осторожно, пока мужчина? зверь? ребенок? прижимается к его ногам и зарывается лицом в бок.
Стайлз, в принципе, ничего не может сделать сейчас, не без риска для жизни и своих конечностей, и несмотря на то, что парень пахнет невообразимо дурно, он теплый, поэтому Стайлз накидывает свой плащ-невидимку на них обоих и ждет наступления ночи.
—
Стайлз просыпается далеко за сумерки, ночное небо искусственно освещается светом тысячи неоновых вывесок, отблеском разноцветных фар сотен тысяч пролетающих машин. Его приятель Скотт говорит, что выше, там, где живут богачи, не так светло, но Стайлз никогда этого не видел. Он ходит иногда в гости к Скотту. Тот живет вместе со своей мамой и семьей, на которую они работают, но Стайлз всегда использует лифт во внутренней части башни и поэтому не может разглядеть всю роскошь хотя бы из окна. Даже когда его мама была еще жива, их семья все равно находилась только на уровне ниже среднего. Они не жили на земле, как сейчас живет он, и у них была летающая машина, но они никогда не поднимались выше сорокового уровня.
Незнакомец соскользнул с его ног, пока они оба спали, и Стайлз уже, слава богам, принюхался к его вони, так что на общем фоне ароматов из переулка она была не так уже заметна. Рука парня все еще обвивала ноги Стайлза, поэтому он очень осторожно начал поднимать его руку, достаточно для того, чтобы его ноги выскользнули из-под нее. У парня было костлявое запястье, и, судя по тому, что видит Стайлз, лицо у него было болезненно исхудавшим. Без странной растительности на лице и огромных скалящихся зубов, парень выглядел молодым, измученным и несчастным. Возможно, он был всего лишь на пару лет старше самого Стайлза.
Если он мутант, а скорее всего так и есть, Стайлз подумал, что, наверняка, у него повышенный метаболизм, который часто прилагается к силе мутанта. А это значит – Стайлз вздыхает про себя, как только освобождает свои ноги и осторожно кладет руку парня обратно на землю – это значит, что он скоро умрет от голода, если ему не помочь.
Нужно его оставить, думает Стайлз. Нужно оставить его умирать здесь, в этом переулке, не важно, насколько сильно он ранен, не важно, насколько сильно уже неудачник-Стайлз привязался к еще одному одиночке в своей дерьмовой жизни. Он не может оставаться рядом с кем-либо еще. Это опасно, он знает об этом, правда.
Он решительно отворачивается, когда лицо незнакомца дергается, а пальцы тянутся к нему, прежде чем оседают обратно на землю. Стайлз накидывает на него плащ-невидимку, чтобы его не увидели, прихватывает свою поясную сумку и выходит в ночь.
—
Первая остановка – еда. Тексиканский фургончик на этой неделе парит между десятым и тридцатым уровнями, но фургончик Джаппино сегодня вечером должен быть на улицах, а значит, он сможет поговорить с Дэнни. Он направляется к восточному основанию башен Транс-Бэй, сворачивает в подворотни и быстро проскальзывает сквозь тени. Темная толстовка и испачканная в грязи одежда делают его практически невидимым, но иногда мутанты могут почувствовать его воздействие на них, когда он проходит мимо, несмотря на то, что он жестко контролирует свои способности, поэтому он старается быть настолько тихим и быстрым, насколько это возможно. Таким образом, если они все-таки что-то и замечают, то он для них ничто иное, как ускользающая тень во тьме. Ничего особенного. Ничего такого, что можно было бы заметить. Просто ничего.
Ему понадобилось полчаса непрерывной ходьбы, чтобы добраться до места. В полумраке и смоге над ним возвышалась огромная черная стена башен. Отец рассказывал ему, что помнит, как их заканчивали строить. Строительство башен началось более ста лет назад, но закончилось только тогда, когда отец Стайлза уже был ребенком. Устроили день открытых дверей, запустив шаттл, который ходил от земли, мимо каждого уровня и до самого верха. Всего: 500 этажей над землей. Его отец прокатился на этом шаттле, попробовал закуски и наслаждался видом на все это стекло. Иногда он рассказывал об этом Стайлзу перед сном: как под башнями было всего лишь несколько зданий, но они не занимали все пространство вокруг, как он мог видеть огромный океан облаков, простиравшийся до самого горизонта, как облака на мгновение рассеивались и показывалось настоящее море, темное и бурлящее, как, когда их шаттл начал снижаться, белая птица пролетела мимо и гаркнула, и все старые бабки на борту завопили и закрыли свои лица платками, затрещав, что это не к добру.
Стайлзу сложно было себе это представить. Он видел голограммы того, что было раньше, как и каждый ребенок в школе, но представлять себя там, где дома могут закончиться, где нет ни единой стены вокруг… Это заставляло его вздрагивать каждый раз. Он думает, что ему бы там не понравилось.
Фургончик Джаппино припаркован на восьмом восточном углу, стоит на подпорках, двигатели выключены, прилавок выставлен, фары горят. Меню прокручивает все виды блюд, которые у них есть, светящиеся голограммы самых популярных парят над несколькими столами около фургончика. Стайлз пробирается к его задней части, просачивается между основанием стены башни и тонким металлом самого фургона до тех пор, пока не оказывается у задней двери и не стучит в нее.
Проходит пара секунд, после чего металл ярко мерцает, и загорелое лицо с темными волосами и глазами промаргивается, силясь рассмотреть гостя. Стайлз широко улыбается и машет ему.
— Дэнни! Как летается, чувак?
Парень закатывает глаза.
— Стайлз. Приветик. Чего тебе принести?
Стайлз мнется, силясь принять решение.
— Мне... ну, мне, как обычно, только двойную порцию, — он скромно улыбается, пытаясь применить свое очарование.
Брови Дэнни взметнулись вверх.
— Двойную? Блядь, Стайлз, нет. Ты что, хочешь, чтобы меня поймали?
— Да ладно тебе, за мной не заржавеет, ты ж меня знаешь, — он старается больше лебезить, а не ныть, но не вполне уверен, насколько ему это удается. Честно говоря, двойной порции едва ли будет достаточно, учитывая метаболизм мутанта, но это уже будет хоть что-то.
— Нет, — Дэнни поднимает руку, чтобы опустить рулонный шторный экран, но Стайлз останавливает его, выбросив руку вперед.
— Погоди! Я... — Дэнни смотрит на него выжидающе. — Я посижу с тобой двадцать минут после того, как ты выполнишь мою просьбу.
Он ненавидел торговать своей мутацией таким образом, ибо слишком хорошо знал, как можно использовать ее против него же. Но он давно знаком с Дэнни, знал его еще тогда, когда у них обоих только начала проявляться мутация, знал еще до того, как его мама... до того, как она умерла. Их семьи были знакомы. Если он посидит с Дэнни и увеличит его силы хотя бы на двадцать минут, то и говорить нечего, насколько это поможет Дэнни и его семье. Навык хакерства у Дэнни и так на уровне выше среднего, благодаря его мутации, что позволяет ему легко просачиваться в программные коды, разговаривать с машинами, как на своем родном, но с искрой Стайлза в целостной форме…